-Погоди, друже,- вышел из толпы широкоплечий, кряжистый мужчина лет под сорок, видимо, тоже один из предводителей опрышков. -А куда подевались те казаки, что нас так удачно выручили? Мы уже думали, конец нам, а тут, откуда не возьмись казацкая конница...
-Да, уж, повезло вам,- хмыкнул Остап.- А казаки? Так они того... ускакали дальше, видно сильно торопились.
-А кто вы сами-то будете, люди добрые?- спросил тот же левенец, окидывая богатырскую фигуру Верныдуба восхищенным взглядом.-Ведь вы тоже нам помогли, мы видели, как вы вдвоем напали на ляхов с тыла.
Казаки переглянулись. Смысла скрывать дальше свои подлинные имена уже не было, поэтому Иван просто ответил:
-Мы запорожские атаманы Серко и Верныдуб, выполняем особое поручение гетмана Хмельницкого, вот почему тут и оказались. Но так как наше задание весьма секретное, то давайте договоримся: мы вас не видели, а вы нас.
Остальной путь до Мурафы прошел без приключений. Здешние места были Ивану хорошо знакомы, поэтому он выбирал дорогу по прямой в объезд крупных населенных пунктов. Само его родное местечко лежало на самой границе Подольского и Брацлавского воеводств, где в прошлом между польскими королями и литовскими князьями нередко силой решались территориальные споры. В 1432 году здесь между поляками и литовцами произошло крупное сражение за обладание западной Подолией, закончившееся победой Польши. В конце ХVI века земли при впадении речки Клекотины в Мурафу приобрел один из польских магнатов снятынский староста князь Язловецкий. На территории села Верхняки он выстроил замок, вокруг которого заложил местечко, которое стало называться вначале Райгородом, потом Новогородом, затем Клокотином и, наконец, Морахвой или Мурафой. Это был довольно большой город с более чем трехтысячным населением, состоявший из примерно из 600 домов. Когда, наконец, Серко и Верныдуб добрались сюда, уже начинался декабрь, было довольно прохладно и местами лежал первый снег, который сдували налетавшие порывы ветра. Не старая еще мать Ивана расплакалась от радости, увидев сына, от которого давно не получала никаких известий. Она не знала, куда усадить дорогих гостей и чем потчевать. Оставшись десять лет назад одна, без мужа, она справлялась с хозяйством твердой рукой, в чем ей помогали в меру своих сил подсусидки, которым покойный Дмитрий Серко в свое время сдавал в аренду часть своей земли.
Тут в Мурафе Серко и Верныдуб узнали о трагической смерти Максима Кривоноса. Вначале Иван не хотел верить этому известию, но, когда об этом ему сказал мурафинский сотник Брацлавского полка, пришлось поверить. Правда слухи о смерти Максима ходили противоречивые. Одни утверждали, что он умер от вспышки чумы под Замостьем, другие, что от раны. В смерть побратима от ранения Иван не особенно верил, Максим мог залечить любую рану не хуже него самого, но чума совсем другое дело. Смерть Кривоноса во многом повлияла на дальнейшие планы Серко, так как он рассчитывал присоединиться именно к нему.
Отдохнув несколько дней с дороги, Иван с Остапом стали совещаться, что делать дальше.
-Жаль, что война кончилась,- вздохнул Верныдуб,- а то собрали бы полк охочекомоных, да и присоединились бы к Хмелю. А так все обошлось без нас, обидно даже.