Шутка ли, Юля ничего не ела, как встала. Назвать просыпанием это было трудно, потому что очередная ночь опять прошла почти без сна.
Не ела, да и нечего было. Прежде чем отправится на пружинистую скрипучую кровать, мама с гостем подъели на столе все, что там находилось. А находилось, по чести сказать, немногое.
Про холодильник же и говорить не стоило. Открыв, Юля обнаружила там лишь пачку маргарина. Жирной невкусной хрени, вдобавок основательно промерзшей.
Стоило ли тогда удивляться, что даже картинки со сладостями, при всей их неправдоподобной красочности, вызывали у девочки аппетит.
— …О! Девочка! Хочешь что-нибудь вкусненького?
Из окошечка фудтрака высунулась молодая девушка в фартуке. Это ей принадлежал приветливый голос, окликнувший Юлю, засмотревшуюся на нарисованные вкусняшки.
— Хочу, — без обиняков отвечала девочка, которую мать учила, что скрывать свои желания, стесняться их не надо, чтобы не уменьшать и без того мизерные шансы на исполнение, — только не на что. Денег-то у меня нет.
Действительно, какие уж тут сладости! Если даже добираться до набережной Юле пришлось на своих двоих. С другой стороны, автобусы в такую рань еще не ходили.
— Понимаю, — ласково молвила девушка-продавщица, чем вызвала у Юли горькую усмешку. Понимает она, видите ли. Судя по румяному лицу, голодать этой дамочке точно не доводилось.
Зато следующие ее слова девочку заинтересовали.
— Отдать тебе бесплатно то, что на продажу предназначено, я, конечно, не могу. Не то шеф три шкуры сдерет. Все ж подотчетно. Зато могу поделиться, чем сама перекусываю, — и с этими словами продавщица показала Юле небольшой шоколадный бисквитик. Помахала им в руке.
Девочка подбежала к окошку, словно бродячая собачонка, которую поманили косточкой.
— Держи, мне не жалко, — с улыбкой молвила девушка-продавщица, — все равно я фигуру берегу.
Последнего довода Юля, по чести сказать, не понимала. Ее мать, например, подобными вещами не заморачивалась, так что худенькой отнюдь не была. Но все равно недостатка в мужчинах не испытывала. Юля не бралась судить, как с этим делом у хорошенькой продавщицы. Но вряд ли намного лучше. Куда уж лучше-то, тем более намного. А коль так, зачем мучить себя, ограничивая?
Но не все ли равно было для Юлиного желудка, пустого и голодного? Значение имел только этот вкусный кусочек в руке продавщицы. И коли та решила поделиться вкусняшкой с ней, незнакомой девочкой, то какая разница, почему? Могла хоть на расположение звезд сослаться — Юле было по фиг.
Буркнув «спасибо», девочка сцапала бисквитик и с удовольствием умяла его — в считанные секунды.
Еще энное количество секунд потребовалось бы на то, чтобы понять: иногда причина того, что тебя угощают, все-таки имеет значение. Если, конечно, говорить об истинной причине, а не о дежурных отмазках вроде «фигуры». Взять хотя бы последнего маминого гостя. Непохоже, чтобы он за фигурой следил. Пузо наел — больше, чем Юлин школьный рюкзак.
Но ни о чем таком Юля и подумать не успела. Уж слишком быстро все произошло. Сначала потяжелела и закружилась голова, и без того истосковавшаяся по сну. Потом и ноги стали как ватные. Перестали держать. Девочка только и смогла, что ухватиться стремительно слабеющими руками за борт фудтрака, потом навалиться на него. После чего медленно сползла на брусчатку набережной.
На мгновение девушка-продавщица высунулась в окошко. Огляделась: нет ли кого поблизости, не видит ли кто.
Потом опять улыбнулась. Только не было уже в этой улыбке ни приветливости, ни ласки. Одна удовлетворенность. «Полдела сделано», — словно говорила она.
Выбравшись из фудтрака, девушка подошла к Юле, подхватила ее под мышки и втащила в вагончик. Посадила осторожно на пол, спиною привалив к стенке. И посмотрела на нее… точнее, полюбовалась.
Да, девочка выглядела мелкой и худосочной. Даже для своих лет. Но разве важен размер? Как слышала продавщица, у смертных имелась теория о крохотных частицах-атомах, расщепив которые, можно получить столько энергии, что хватит стирать с лица земли целые города.
Так и с этой девочкой. С виду невзрачная, она был полна энергии юности. Которой продавщице с лихвой хватит на два-три года.