— Что здесь произошло? — спросила Аделина с ужасом; даже ребенок, почуяв неладное, притих на ее руках. — Кто вы? Зачем вы пришли?
— Я пришел, чтобы узнать правду, — сказал Рене, намеренно опуская два первых вопроса, и обернулся к женщине, посмотрел в ее лицо, почти мраморное от залившей его бледности. — И мне очень жаль, что мне не удалось сделать это из первых рук. Вивьенна стала участницей очень темной истории, мадам. Я думаю, что она совершила убийство.
Страха, охватившего Аделину при виде зловещей росписи, как будто и не было — она еще мгновение смотрела на Рене, а потом вдруг хрипло засмеялась, запрокинув голову:
— Вивьенна? Убить? Да вы свихнулись! Она не была способна на это! Весь смысл ее существования был в том, чтобы получить от жизни как можно больше удовольствия — о, она была готова пойти за любым, кто предложит ей стакан перно и умело навешает лапшу на уши! Но убийство? О чем вы? Эта девица не обидела бы и мухи!
«Похоже, вы не очень хорошо ее знали», — хотел сказать Рене, но в этот момент увидел кое-что еще — и сердце его, без того колотящеесся что есть сил, распухло вязким пульсирующим комом прямо у него в горле. На столе, прямо за спиной Аделины, лежала среди прочих вещей записная книжка — тонкая, заключенная в черный кожаный переплет, легко уместившаяся бы в пиджачный карман. Рене уже видел эту вещь — не раз и не два, но в руках совсем другого человека; недоумевая, как она могла оказаться здесь, он наклонился, чтобы взять ее в руки, но не успел даже раскрыть — Аделина помешала ему, возмущенно выхватив добычу из его ладони.
— Вы что, пришли сюда, чтобы рыться в чужих вещах? Убирайтесь! Вам нужна Вивьенна — ну так отправляйтесь на тот свет, если хотите поговорить с ней, а меня оставьте в покое! То же самое передайте своему дружку!
Это было уже слишком, и внутри Рене начала подниматься кипучая волна ярости.
— Послушайте, я… — начал он угрожающе, но, услышав последнюю фразу, осекся. — Минуту, мадам. Сюда приходил еще кто-то?
— Да, — неприязненно бросила Аделина, неумолимо оттесняя Рене к выходу. — Тот был повежливее вас. Я послала его к дьяволу, и он сразу ушел.
— Как он выглядел? — поспешно спросил Рене, вцепляясь в подвернувшуюся ему ниточку и больше всего не желая, чтобы она бесполезно оборвалась, едва придя ему в руки. — Попробуйте вспомнить. Вы ответите, и я уйду сразу.
Кажется, Аделина нашла условия сделки приемлемыми — по крайней мере, пояснила охотно:
— А чего вспоминать? На мозги я не жалуюсь. Такой… приятный. Ростом, наверное, вас пониже, но вы-то та еще каланча. Темноволосый, глаза умные, говорит тихо, пожрать явно любит — щеки такие мясистые и подбородок…
— Все, — остановил ее Рене устало; в первую секунду ему было сложно поверить, что у него не случилось галлюцинации и он действительно услышал то, что услышал. — Я понял, о ком вы. Я понял.
Огорошенный словами Аделины не на шутку, он позволил выпроводить себя без дальнейшего пререкания. В любом случае, здесь он выяснил все что мог — теперь надо было наведаться к человеку, которому явно было известно больше и который, как Рене подозревал, все это время водил всех за нос.
— А я вспомнила, где вас видела, — сказала Аделина после того, как он вышел за порог. — В телевизоре. У вас лицо проходимца, вы об этом знаете?
Рене состроил блеклую улыбку.
— Предпочитаю думать, что это лицо будущего президента Республики.