Но, оказалось, что любые планы сего рода были обречены на провал. Странная представительница Небесных Людей была не из тех, кто сбежит просто так. Ей было плохо. Да что там! Ее просто корежило! Но, кроме тяжелого дыхания, она не издавала ни звука. Может быть, просто не могла.
***
Первую смену дежурил Тсу’тей. Надо сказать, что он был неразговорчив. Но и шефу полиции было не до того. Ей стало хуже. «Симптомы» зачастую приходили все разом, и если бы не снадобье, оставленное Мо’ат, помогавшее отправиться в забытье, то Лин не была уверена в том, что переживет свое превращение.
И может, к своему счастью, а, может, и нет, маг земли иногда впадала в беспамятство. В особенности это происходило после того, как боль стала перекочевывать в район затылка, лба, висков или темени. Тогда казалось, что навсегда пропадут ощущения. И более шеф полиции не сможет ничего ни увидеть, ни услышать. Лин начинала дергаться, шарить руками, делать что угодно, лишь бы знать, что она еще ЗДЕСЬ! Именно в эти моменты, кто-то ловил ее конечности и уверенно сжимал, а затем вливал в рот ту же дрянь, что и шаман. После чего Бейфонг засыпала. Правда, не всегда все было столь просто. Несколько раз женщина успевала случайно заехать по неизвестному кулаком. На магию, к счастью этого человека, сил особо не хватало, а потому большего, чем парочка камней ему не светило.
«Если бы не Мо’ат, я бы тебя сейчас убил! Больно все-таки!.. Протянешь ли ты?.. Зачем ты вообще здесь?.. Стоит отдать тебе должное — ты борешься за жизнь. Ты либо очень храбрая, либо безумная».
Цахик поведала о том, что у нее было видение о Пллустъэ Кллтэху — Говорящей с землей. И потому, к приходу охотника, Мо’ат уже успела сообщить обо всем людям. Разумеется, они откликнулись не сразу, и пару дней Тсу’тей также просидел рядом с «этой».
И вот теперь снова!
Она металась, звала каких-то непонятных людей. Может быть, сыпала проклятиями, воин не знал этого языка. Было ли ему жаль ее? Сочувствовал ли он ей? Нет!
«Все, чем я могу тебе помочь, так это оборвать твои страдания вместе с жизнью! Но, тогда я вызову гнев Матери. Почему, такие как ты, отнявшие жизнь у многих из нас… у Сильванин… должны жить?! Каждый из вас заслуживает смерти!»
Какое-то время подобные мысли удавалось сдерживать. Однако, после очередного усыпления «больной», воин задумался.
«Мо’ат не придет. Пока еще рано».
Тсу’тей аккуратно подобрался к спящей и вытащил нож. Затем он поднес лезвие к шее Бейфонг.
«Еще чуть-чуть, совсем немного и один из этих ДЕМОНОВ перестанет жить!»
Он убивал Таутутэ. Столько, сколько мог. Это были воины, всадники, управлявшие железными зверями. Они ругались, они произносили какие-то слова, молили, но стоило отвернуться, как другие тут же стреляли. Они посылали огонь из своих орудий, давили все, что попадало под страшные лапы их металлических зверей, зовущихся машинами. Но тогда все было по-другому.
«Сейчас ты спишь. Но проснувшись, ты начнешь крушить все вокруг. Или нет?.. Или же ты не выдержишь испытание Эйвы?»
Сомневаясь в правильности своего поступка, мужчина предпочел убрать клинок, однако не успел.
— Тсу’тей! — Мо’ат в мгновение ока очутилась рядом с воином и грубо оттолкнула его. — Решать, жить ей или нет, будет Эйва! Твое дело — следить. Потерпи, скоро тебя сменят.
***
«Какого черта я прусь сквозь эти дебри непонятно куда?! Мо’ат сказала, что Тсу’тей будет дежурить не один. Но я думала, что свою часть уговора мы выполнили. В конце концов, могли бы дать нам хоть немного времени. Я всецело сочувствую Бейфонг, но…»
Грейс в очередной раз костерила себя за необдуманное решение, но упорно двигалась вслед за Цахик.
«Он ее убьёт? Что за бред?! С каких пор кто-то из На’ви оспаривает «решение Эйвы»?! Тфу! Даже в мыслях это звучит бредово!»