«De gustibus non disputandum est», [2] как сказал бы Аркейд в типичной для него саркастической манере. Нора пока не могла похвастаться такой же толстокожестью, поэтому внимательно следила за каждым движением Малькольма и вздрогнула, когда тот неожиданно к ней обратился перед выходом из лагеря:
— Тебе нужно научиться.
— Чему? — в недоумении переспросила Нора, пытаясь вспомнить, говорили ли они вообще хоть раз.
— Охотиться.
— Я уже умею.
Малькольм качнул головой, точно лунатик, однако Нора понемногу начинала привыкать к странностям трапперов. Похоже, в первую очередь туман действовал на нервную систему.
— Тебя заглоты чуть не убили, док сказал. Остальные куда опаснее. Мать — неуловима.
— Прекрасно. И у меня нет запасных батарей! — вспылила Нора, лишь затем сообразив, что агрессивное поведение может спровоцировать неуравновешенного безумца. Малькольм хмурился, чем напоминал неандертальца с картинки и немного — паладина Данса, затем куда-то молча отошёл. Вернувшись, он протянул Норе охотничий карабин и пачку патронов.308 калибра — такие по пустошам разве что поштучно можно было собирать.
Она с любовью провела кончиками пальцев по гладкому прикладу и отметила, что оружие будто только с конвеера, кто-то заботился о нём. Возможно, трапперам тяжело пользоваться оптикой из-за трясучки, поэтому они предпочитали дробовики — тем легче будет от них убегать. План постепенно собирался из крошечных кусочков, однако его точность оставляла желать лучшего. Нору тошнило после двухсотлетней тушёнки; прибавить страх, омерзение и вонь — и начинало казаться странным, что туман ещё не разорвал её изнутри. Когда они наконец-то вышли из лагеря, Нора вздохнула с облегчением: больше никаких подвешенных туш и сладостного, манящего запаха; больше никакого страха, что в лагерь притащат кого-то из знакомых.
Задумывался ли Данс, что трапперы не видят разницы между плотью людей и синтов? На вкус все одинаковы — верх толерантности!
Всё внимание сосредоточилось на спине впереди идущего Малькольма с её новым карабином на плече, за Норой следовали четверо трапперов, в поддержку, и тоже молчали. Их вылазка больше походила на конвой под мерный скрип счётчика Гейгера. Не затронутая мутациями мошкара метила в лицо, и Нора постоянно почёсывалась, не забывая о заклеенных пластырями руках. Только привычная рукам лазерная винтовка и нож за поясом возвращали уверенность.
— Док сказал, что ты поможешь со стариком, — негромко произнёс Малькольм, поравнявшись с ней. Солнце уже едва пробивалось между стволами мёртвых деревьев.
Будто из прошлой жизни появился улыбающийся Митч за барной стойкой, который попросил проведать… отца или дядю? Нора нахмурились, пытаясь вспомнить подробности того вечера, однако слова бармена перекрывались криками на официантку и её кошку. Нора лишь знала, что одинокому человеку требовалась помощь.
— Он живёт мирно, и мы не будем его убивать, — чётко проговорила она, словно разжевывая задачу скрипторам перед очередной экспедицией на пустоши. — Я обо всём позабочусь.
Трапперы переглянулись и больше никак не показали, что вообще услышали её. Они принюхивались к ветру и щурились, хотя тьма уже почти спустилась на остров, поочерёдно покидали отряд, чтобы проверить следы, и быстро возвращались. В тишине их шаги были практически неразличимы — теперь Нора понимала, почему так редко сталкивалась с трапперами на дороге: только по собственной инициативе они выдали бы себя во время охоты.
— Говорящий-с-Туманом предупреждал о тебе, — произнёс Малькольм, — что ты не веришь, даже повстречавшись с Матерью. Туман уже действует на твой разум, пользуется сомнениями и страхами. Он вывернет твои желания до неузнаваемости и выставит друзей злодеями.
«Шон! Шон! Верните мне его!»