Или что? Он убьёт её?
В этот миг огня и крови Эми уверена, что никто не станет разбираться; никто не узнает о заговоре мага-отшельника с сироткой; никто не свяжет резню с ними.
— Я готова, учитель.
Голос даже ей кажется ненадёжным, но Тармас отпускает рукав и помогает расстегнуть грошовый доспех на младшей Фарлонг. Рёбра проступают под бледной кожей — это типичный трупный оттенок болотных жителей. Но Эми ведь не такая: она румяная, а кожа отдаёт бронзой. Она живая.
Времени мало, битва вот-вот окончится, и сил не хватает нанести первый удар. Эми и кур-то никогда не резала, а тут — человека! Кровь стучит в голове, заглушая даже крики, сердце вот-вот выпрыгнет. Всего один маленький надрез — Эми давит на рукоятку ладонью сверху, погружая лезвие внутрь — высвобождает тонкие тёмные реки.
Она не справится. Это невозможно сделать! Однако крепкая хватка Тармаса берёт её трясущиеся руки под защиту и давит, давит до хруста где-то внутри мёртвого тела. Как же он хочет получить эту силу!
— Она уже была мертва, Эми, — тихо, словно эхо, шепчет этот всегда собранный, жесткий человек. Теперь и его голос ломается, как хрупкая ветка. Она верит, что в этот момент они меняются вместе.
Кинжал трясётся, а пальцы скользят по мокрому древку, поэтому Эми хватается за него обеими руками. В темноте ничего не видно, да она и не желает разглядывать подробности. Магам, как думала Эми, только заклинаниями оперировать приходится, издалека. Кислота, призванные лезвия, огонь, в конце концов — столько способов умертвить человека, но руки при этом остаются чистыми.
Однако боги для Эми приготовили самый тёмный путь, перво-наперво отняв дом и родителей, а затем — подбросив в опекуны лусканского мага в опале.
К счастью, Тармас не приказал ей обшарить и внутренности — благо осколок лежал наверху, перед сердцем. Только выдрать его из сросшихся рёбер оказалось непросто — теперь этот треск будет преследовать Эми в кошмарах до конца жизни.
— Будет ещё кое-что. Дейгун Фарлонг не скажет нам, где второй осколок. Только своей дочери.
Нет уже сил плакать и тянуть время. Даже внутренний голос утих, возможно, навсегда.
— Вы владеете школой Иллюзии, учитель.
— Это верно, но такого зоркого следопыта я не проведу простым заклинанием, да и без меня оно долго на тебе не продержится.
Эми содрогается: значит, вот он, очередной скрытый пункт плана — занять место мёртвой девушки? Она резко качает головой, впервые отказав наставнику, однако перемена даже не оседает в памяти.
— Исключено, мы с ней не похожи!
— Решение есть. Подержи её голову.
Пальцы едва слушаются и будто застывают под «каменной кожей», когда Эми выполняет приказ и лишь затем понимает, что же он задумал.
Как опытный мясник, Тармас проводит кончиком кинжала вокруг лица, идёт выше, ко лбу, рисуя тёмный контур — рамку для живого портрета. Тонкая кожа куда податливей и уступает ему, сходит слоем, но неохотно — у глаз и носа. Эми отворачивается, не в силах глядеть, и уже понимает, что ждёт её дальше. К счастью, она не ела толком те два дня, пока ждала обещанный знак от лусканского волшебника.
Знал ли Тармас о бойне? И так ли это теперь важно?
Он нашёптывает чары, продолжая держать кожу на вытянутых ладонях, как жертву самому безумному богу. Островок коротких тёмных волос цепляется за линию среза. Заклинание длинное, и Эми всё равно восхищается. Магия в её мечтах не померкла.