Потом, когда все закончилоь, растерянная Катия, напрасно оглядывала пол возле кровати, пытаясь найти свою пропавшую неизвестно куда сорочку, чтобы скрыть наготу. Занятие казалось довольно глупым, так как после всего происшедшего никаких секретов на её теле для мужа не было. И все же Катия была в смятении. Несомненно, Артур познал не одну женщину, был опытен в постельных забавах и, как оказалось, не эгоистичен, чтобы думать только о своем удовольствии. Но он не был колдуном, чтобы очаровать Катию настолько, чтобы она забыла, что он — тот, кто отнял у неё все. То, что произошло между ними, было не просто приятным. Несмотря на некоторую боль, ей не хватило совсем немного, чтобы почувствовать восторг полета птицы. Сердце еще не вошло в свой привычный ритм, а Катия уже начинала себя ненавидеть за слабость к похоти и распущенность, которую раньше в себе не могла и предположить.
— Такая горячая. Такая жадная и требовательная, — Артур по-свойски положил Катии ладонь на поясницу и даже попытался сжать то, что находилось ниже.
Она вскочила, как будто он не приласкать пытался, а ударить кнутом. Зато нашла отлетевшую на несколько ярдов сорочку и проворно её надела.
— Достаточно! Брак заключен! Больше не надо притворяться!
— Ах, так! — Катия через плечо покосилась на мужа. Тот даже не думал прикрываться, вальяжно раскинувшись на кровати. — Если ты так дотошно относишься к нашему договору, то будь добра выполнять его до конца.
— Что еще? — хрипло проговорила она, все еще не поворачиваясь.
— Когда-нибудь мне понадобится законный наследник.
Катии не нашлось, что ответить. По закону она теперь была чуть ли не его собственностью. Король вправе требовать от неё исполнения долга, чтобы она об этом не думала.
— Как прикажешь, — нашла в себе силы проговорить Катия, и её плечи и голова предательски опустились.
— Иди в кровать, — он и приказал. А потом, видимо, наслаждаясь потерянным видом Катии, загнанной, как зверь в ловушку, добавил: — на сегодня было достаточно. Не бойся, больше тебя не трону, если сама не начнешь приставать. Или думаешь всю ночь так простоять?
Вот это было бы точно глупо. Тем более Катии уже нечего было защищать от этого несносного типа с манерами и деликатностью медведя. В то время как Артур занимал большую часть кровати, она скромно пристроилась на самом краю, повернувшись спиной к мужу, чтобы не видеть самодовольного выражения на его лице. Ей надо было подумать, как договориться с узурпатором, чтобы получить толику свободы. Тогда… Катия не могла сказать, что будет «тогда».
«Папа! Папа! Что мне делать?» — взывала она. Но голос единственного родного ей человека молчал.
К счастью для Катии, Артур согласился практически со всеми её условиями и выдвинул только одно свое: к себе в свиту она возьмет двух его протеже, при этом старые фрейлины могут остаться при ней. Катия не противилась, хоть и понимала, что новенькие будут при ней скорее шпионами, а не наперсницами. В свою очередь, она вытребовала себе право выгнать любую из них, если они проявят неуважение к ней как к хозяйке. Артур не нашелся, что возразить.
Обозначив правила, Катия решила проверить границу той свободы, которую предоставляли ей захватчики. её дом, её родной Камелот, несмотря на новую власть, все еще стоял, только штандарты с золотым соколом короля Вортигерна уже сняли. Зато новый король оказался достаточно честолюбив, чтобы вывесить свои знамена, вот только голову с собственным гербом он не ломал. Артур — значит медведь. Вот и красовался теперь на единственном пока что в замке штандарте шагающий увалень.
Увидев такую картину, Катия презрительно фыркнула:
— Он желает показать всему миру, что пришел самозванец? На гербах Пендрагонов никогда не было никаких медведей. И у короля Утера никогда не было сына по имени Артур.
Единственного ребенка короля Утера и леди Игрейны, друга Катии по детским играм, её кузена и обещанного ей мужа, звали Гвидр. Многое что могло забыться — их ссоры и совместные радости, маленькие секреты, — но не это. Отец сказал, что Гвидр никогда больше не вернется. Отец никогда не врал. И это Катии следовало доказать.