Теперь Маг явилась не просто так, но требуя. Она грозно вопрошала, почему продолжает стоять башня Вортигена, и требовала отдать ей Моргану.
— Я видела печать зла на этом ребенке. Только со мной и королевство и она будут в безопасности.
— Нет! — решительно отказал Артур. — Об это даже не проси!
— Это не просьба и не плата за твою корону! — наступала Маг, пристально глядя королю в глаза.
Для Катии время словно замерло в жутком предчувствии, и в застывшем мгновении живым было лишь бешено бьющееся в груди сердце. Добровольно Артур не отдаст их дочь, но под чарами… К тому же было что-то еще в настойчивости волшебницы. Она все же была женщиной. Могло так случиться, что даже магическая защита сломалась перед естественным чувством притяжения к другому человеку. Когда человек влюблен, он становится невероятным собственником, желает этого его возлюбленный или нет. Катия не отрицала, что оказалась ревнива. Теперь это неприятное чувство истязало ее как никогда сильно. Но была ли она одинока в этом?
«Ты заметила на невинном ребенке печать зла, но не увидела печать смерти на мне? Где правда, Нимуэ?», — вспомнила брошенную Мерлином фразу Катия; и совсем не ожидала, что произнесенную ею в мыслях речь услышат.
Женщина вдруг вздрогнула и резко обернулась к ней. Катии сохранить бы королевскую выдержку, но неожиданно она потеряла контроль над собственным разумом, как в глубокую воду погружаясь в необъяснимый страх и отчаяние.
— Ты не получишь мою дочь! Слышишь?! — словно и не она кричала, словно сейчас вся ее сущность была этим криком.
«Ты еще пожалеешь», — не зло, скорее печально произнесла пришедшая, разворачиваясь и направляясь к выходу.
— Погоди, — позвал ее Артур. — Ты здесь всегда желанная гостья.
Но та не слушала, ушла, и королева надеялась, что навсегда.
У Катии был долг перед дочерью: за то, что не ждала и не любила, пока носила в себе, за то, что однажды отказалась, за то, что та едва не лишилась обоих родителей. Может из-за этого Моргана росла нелюдимой? Она сторонилась сверстников, но льнула к родителям и любила птиц, как и Катия. Не было в ней зла! В этом она, как мать, была уверена. И злые слова были лишь навеяны кем-то. Ведь, прощаясь с братом, Моргана поцеловала его в щеку. Этот момент немного смягчил тяжесть расставания и легким бальзамом коснулся разбитого материнского сердца, часть которого оставалась в Уэльсе.
Приходилось нетерпеливо ждать отчетов о делах в королевстве. Среди деловых списков всегда было послание от наставницы Борра, Мэг. Хоть та писала и подробно, но Катии всегда было мало. А еще к письму всегда прилагался еще один листок: с нечеткой линией контура детской ладошки. И раз от раза тот становился все больше…
Дел хватало. Еще одним ребенком Катии стали общины для женщин. Здесь лишенные опоры или опеки могли найти приют, научиться читать или писать, освоить ремесло — иногда и такое, что считается совсем не женским. Так, например, Гарет Белоручка из своего странствия привезла новость, что у северян ничего странного не было в том, чтобы встретить женщину воина. Да и сама Гарет после нескольких уроков овладела мечом много лучше, чем иглой или веретеном. Неплохой воительницей оказалась и Кей. Постепенно у Катии собрался отряд амазонок. Артур посмеивался, а она, хоть сама и не брала в руки меч, гордилась.