Насколько серьезным для ангела было похищение камня пока оставалось загадкой, но он продолжал развлекаться. Бэла еле сдержала улыбку, когда узнала, что даму, которая занимала каюту, звали Айвона Тинкл**. По сложившейся стойкой легенде она вела замкнутый образ жизни и редко выходила наружу. Точнее, никогда. Но никого это не удивляло и не беспокоило, даже Вайолетт, соседку Бэлы по их каюте, особу шуструю, не в меру дружелюбную и очень любопытную.
Трудно было бы объяснить Вайолетт странное поведение новой подруги, которая едва только войдя внутрь и прикрыв дверь, чуть ли не с порога заявила кому-то:
— Привет! Ты мне нужен. — И тишина. Пришлось снова позвать, уже не так настойчивей, но мягче. — Я бы не отказалась от помощи…
Никто не отозвался. Бэла немного подождала. Без результата. Учитывая ангельскую скорость, ее ангел намеренно игнорировал призывы. Не первый раз, но приходилось полагаться самой на себя, и пока что самым разумным было плыть по течению и ждать труп врага.
Хотя тут скорее самой можно было лечь трупом. Маленькая беда с вывихом к концу дня вылилась в громадную проблему. Лодыжка распухла так, что ботинок еле-еле удалось снять.
— Плохо дело, — посочувствовала Вайолетт. — Так ты завтра и встать не сможешь.
— Вот незадача! — на языке крутилось гораздо более перченое выражение, но Бэла вовремя его прикусила, чтобы не напугать внезапную подругу из прошлого столетия.
— Ничего! Мы тебя подлечим, — шустрая Вайолетт успела сбегать на кухню, чтобы принести лед, а Бэла, превозмогая боль и короткий период отчаяния, все-таки сдержалась от язвительного замечания: «Случайно не с айсберга наколола?».
Все время персонала «Титаника» было подчинено строгому расписанию. Так на «принятие ванн» был расписан четкий график. Если следовать ему, то в этот день была как раз очередь Бэлы, которую за «доброту и заботу» она уступила Вайолет. Та же прежде чем уйти просто вынудила Бэлу повторить за нею странную и довольно длинную молитву: «Она точно должна помочь. Меня никогда не подводила».
У каждого свои странности. Бэла просто повторяла за Вайолет, даже не вдумываясь в смысл слов, хотя последняя строка неприятно царапнула:
«Ангел Божий, избавь меня от вора, потопа, огня, меча, от напрасной смерти, от всякого зла».
С вором точно произошла промашка, о потопе даже не хотелось думать.
— Хорошая девушка. — Ангел проявился сразу, как за Вайолетт захлопнулась дверь, и хорошо. Если бы она внезапно вернулась и обнаружила в своей койке нагло разлегшегося незнакомого мужчину?
— Bот что за игнор?
— Камень у тебя? Тогда что за вопросы? — Ангел перевернулся набок, подперев кулаком подбородок. Бэла же вместо того, чтобы ответить ему только зубы сцепила. Занемевшая от холода нога снова дала о себе знать, стоило лишь сделать движение для того, чтобы привстать. — Что тут у нас?
Бэла рефлекторно дернулась, когда слишком шустрый ангел внезапно дотронулся до ее больной лодыжки — наглость, за которую здоровой ногой можно и в челюсть получить, неважно, что ты небожитель. Не успела. От прикосновения сначала по больному месту, потом по всему телу пошло приятное, несравнимо-блаженное тепло, охватывающее каждую клеточку. Оно обкатило волной, и медленно схлынуло, а Бэла вместо возмущения вдруг издала стон, какой-то слишком уж томный, что — редкий случай — ей стало неловко.
— И? — ангел смотрел выжидательно.
Покрутив ступней, Бэла не почувствовала никакого дискомфорта. Нога как новенькая была.
— Спасибо… — чуть слышно сказала она.
— Как там наш камень поживает? — медленно, словно растолковывая и слегка сердясь, что его не понимают, уточнил ангел.
— Страдает в сейфе.
Каюта Бэлы и Вайолетт совсем не походила на девичью комнату, скорее на миниказарму на двоих. Белые, но не белоснежные со стеклянной мозаикой, как в салонах первого класса, а скорее скучно-сероватые стены без всяких украшений с койками вдоль и проходом таким узкими, что вдвоем не разминуться.