А дождь бил по стеклу яростно и звонко, словно пытался разбить его и ворваться внутрь моего скромного жилища и обласкать его обитателей ледяными брызгами. И гром ему в этом помогал: от каждого раската чашки на столе тихонько звенели, а дом едва-едва покачивался. Старые доски скрипели и трещали, грозясь не вынести напора и обрушиться нам на головы. Деревья за окном гнулись к земле, ветер безжалостно рвал ещё зелёные листья и уносил прочь. Ветер хозяйничал на чердаке под самой крышей, буянил и шуршал забытым там хламом, выл и свистел, как хор самых настоящих призраков. А может это мыши, напуганные грозой, прятались и шумели. Я поёжилась и вздохнула. Если буря не стихнет, о сне можно будет забыть.
Сосед открыл коробку со сливками и наполнил стакан, лукаво поглядывая на меня поверх съехавших на нос очков.
– Пей, – он пододвинул злополучный стакан ко мне и встал из-за стола. Я незаметно отставила его подальше и уткнулась носом в мягкий плед. Сосед подошёл к плите, убавил газ. – Скоро будет готово, ещё минут пять.
На кухне витал запах итальянской пасты, яркий, резкий, с нотками базилика. Он был настолько сильным, что можно было даже не пробуя, почувствовать вкус блюда. Сосед в деле приготовления пасты был самым настоящим мастером. Он использовал особый рецепт, доставшийся ему от матери, которая держала собственный небольшой ресторанчик на окраине. Ему было приятно иногда баловать меня, а я каждый раз изнемогала от нетерпения и готова была душу дьяволу продать ради очередной порции его кулинарных шедевров.
– Жду не дождусь, – мечтательно вздохнула и положила голову на сложенные на столе руки.
– Сначала сливки, – не оборачиваясь ко мне, ответил сосед. – Пока не попробуешь, пасты не получишь.
– Это удар ниже пояса! – Я подняла голову и громко шмыгнула носом. – Что если после сливок мне больше никогда не захочется есть? Сливки навеки останутся в моём желудке, и никакая еда не сможет их оттуда вытеснить, а потом и вовсе отпадёт необходимость есть! Понимаешь, сколько прекрасного я потеряю в своей жизни, если больше не смогу есть? Мне никогда не придётся готовить еду, и тогда появится столько свободного времени, что его попросту некуда будет деть. Я ведь умру со скуки! И как я смогу жить без твоей стряпни?
– Ну, тогда мне придётся искупить свою вину и скрашивать твой досуг до конца своих дней, – засмеялся он непринуждённо, вгоняя меня в краску сказанным.
Сосед был сегодня необычайно весел и болтлив. Поначалу он раздражал меня своей чрезмерной активностью, но эта его особая аура была словно заразной, поэтому и я к вечеру утратила молчаливость и разговорилась.
– Тоже мне, благородный рыцарь, – фыркнула я. – Присягните мне на верность, сир рыцарь, и спасите свою принцессу от ужасных сливок!
– Не похожа ты на принцессу.
– Это ещё почему?
– Принцессы наверняка любят сливки, – пожал плечами сосед и засмеялся.
– Это грязный ход! Никудышный ты рыцарь.
Сосед, не оборачиваясь, помешал пасту и попробовал. Я едва не заскулила от зависти. Ох, что же ты со мной делаешь, жестокий человек!
– Ладно, ладно, папочка, попробую я твои сливки. Но моя трагическая смерть будет на твоей совести.
На вкус сливки оказались похожи на топлёное молоко. Они мягко и приятно обволакивали язык, как молочный шоколад, и были совсем не такие мерзкие, как мне всегда представлялось. Проследив, что сосед не смотрит, я тайком сделала ещё несколько глотков и отставила полупустой стакан в сторону.
Сосед остался доволен, я видела это по его глазам и хитрому выражению лица. Через несколько томительно долгих минут он расставил тарелки, положил щедрые порции вкуснейшей пасты и, повинуясь моей прихоти, посередине стола поставил вазу с одной единственной ромашкой.
Буря за окном усиливалась. От грома дребезжали стёкла, старый деревянный дом дрожал и скрипел от каждого порыва ветра.
– Это восхитительно, – попробовав пасту, я блаженно закрыла глаза и запрокинула голову. – Впрочем, как и всегда. Ты гений кулинарии, сосед.
Он лишь усмехнулся на похвалу и едва заметно порозовел.
Несколько минут мы ели в тишине. Сосед не поднимал глаз от тарелки и только изредка косился в окно. Он выглядел задумчивым и, казалось, нарочно избегал меня взглядом. Я не знала, что ему сказать. Рядом с ним было легко и тепло, и даже молчание не было в тягость. Это было его особенным свойством: я могла часами сидеть молча рядом с ним, и он понимал всё, что я так и не решалась произнести вслух. Он был как волшебник из сказки, живущий по соседству.