Илья вспоминал все эти жуткие моменты и не мог поверить, что способен сотворить такое. Однако, не было веры и в собственную непогрешимость - просто невозможно вдруг придумать всё это, да ещё и в подробностях. Илья задыхался от жалости и ненависти к себе одновременно. Наконец, при виде разлагающейся в яме Анжелы, его вырвало прямо на её обезображенное лицо. Илья сделал два шага назад, отмахиваясь от укоризненного взгляда единственного выпученного глаза мёртвой девушки. Споткнулся, упал навзничь и потерял сознание.
Очнувшись, Илья с трудом мог вспомнить, где находится. Как бурные грозовые потоки, наполнившие дождевой жёлоб, жуткие воспоминания нахлынули сокрушительной массой и стекли в никуда, оставив лишь чистую поверхность, не сморщенную ни единым сомнением или страхом. Не осталось ни угрызений совести, ни обид. Илья встал и посмотрел на стену сарая. Портрет Анжелы. Только Илья теперь не помнил, кто изображён на железной стене. И он смотрел на картину другими глазами - теперь она не вызывала в нём ни умиления, ни восторга, лишь...
Илья брезгливо содрогнулся, сплюнул под ноги, и пошёл в сарай собирать сумку. Что он знал наверняка - в этом городе ему нельзя больше оставаться.
Грузный полицейский офицер подошёл вразвалочку к мужчине в пиджаке, надетом поверх свитера ржавого цвета.
― Что, с холодком нас первый день осени встречает? Место оцеплено, я проверил. С опознанием могут быть проблемы - трупы от воды попортились, ― пухлая ладонь указала на четыре тела, укрытые чёрной плёнкой. Вдоль ямы ходили двое сотрудников, прощупывая дно баграми.
― Убийцу поймали? ― сурово сдвинув густые брови, спросил мужчина в штатской одежде.
― Нет ещё. Ускользнул буквально из-под носа у экипажа. Но, поймаем - никуда не денется.
― Хорошо, если так. А свидетель где?
― Директор парка? Так, плохо ему. Человек немолодой. Он, как увидел, что этот гадёныш с трупом разговаривает, побежал, нас вызвал. Когда ребята приехали, он за сердце держался, а помощница номер "скорой" набирала.
― Ясно, ясно.
Пиджак в свитере покачал головой и устало махнул рукой в сторону кучки зевак, прилипших к полосатой полицейской ленте.
― А эти откуда? В этот конец парка никто не заходит, а тут нарисовались, как по щелчку.
Толстяк развёл руками:
― Загадка природы. Будто ленту протянули там, где они уже стояли, а не наоборот. Ну, не мешают вроде - дисциплинированные, тихие.
Внезапно, словно нарочно опровергая слова полицейского, за спинами зевак раздался женский крик: