Семён вытащил из воды руку с остро наточенным крюком из человеческой кости. Остальные чудовища также изготовились, подняв выточенные из костей ножи, крючья и пилы. Андрей не мог поверить, что его ждёт настолько ужасная и несправедливая смерть. Конечно, смерть всегда несправедлива, но чтобы так - от рук полусгнивших жителей вонючего отстойника...
Андрей принялся метаться вдоль стены, пытаясь отбиваться связанными руками от наседавших людоедов.
― Этого не может быть. Всё это неправда, фикция. Я врач, и знаю, что при такой степени разложения тканей, как у вас, жить невозможно. Невозможно!
Андрей бился в исступлении, бросался из стороны в сторону, хватая руками всё, чего они касались. Он рвал куски гниющей плоти с костей, выдирал с хрустом связки и сухожилия. В его душе бурлила и клокотала едкая смесь из первобытного страха, отвращения, обиды и ярости, заставляя его биться за свою жизнь, пусть даже короткую жизнь в душной подземной камере, доверху забитой грязью, мертвечиной и испражнениями.
Наконец, Андрей выдохся, и на мгновение остановился. И в этот миг, будто пелена спала с его глаз, и он увидел, что по-прежнему находится в подземелье отстойника совершенно один. Нет ни соседа, ни его чудовищных спутников - лишь сочащиеся слизью стены, плавающая по воде гниль и тусклый огонёк болотного газа. Андрей в момент этого прояснения успел даже вспомнить статью, прочитанную в пору учёбы в медицинском, о том, что, проникая с дыханием и через поры кожи, гнилостные яды могут вызывать помутнение рассудка и сильнейшие галлюцинации. Он даже вспомнил мудрёное название этого синдрома: Онейроид.