Скованный ужасом, я старался не только не шевелиться, но и не дышать. Однако, напрасно. Видимо, разгадав направление моего взгляда, голова издала звук, похожий на злобное хмыканье. Вслед за этим, в окно быстро вскочило огромное тело, на мгновение целиком заслонив проем, и растворилось в черноте межоконного пространства.
И тут, словно внутри меня сорвалась тугая пружина, я резко швырнул в простенок ухват, как копье, одновременно вскакивая с пола. Вскочив на ноги, я бросился в сторону двери. Уже выбежав в сени, я услышал стук ударившего в стену ухвата. В слепой тьме коридора, меня кто-то, или что-то схватило за ноги. Едва не упав, я стал вырываться, пытаясь свободной ногой ударить невидимого врага. Но нога, рассекая пустоту, ударяла в пол.
Вырвашись из цепкого хвата, я успевал сделать лишь небольшой шажок, как невидимые руки снова хватали меня за щиколотки. Собрав в кулак остатки сил и воли, мне удалось ещё раз освободить ноги. В тот же миг я рванулся к выходу, и в один прыжок выскочил наружу, открыв дверь ударом плеча. Едва не поскользнувшись на мокрой траве, я, тем не менее, удержался на ногах, и с огромной скоростью помчался в сторону, где должна была быть дорога.
****
В темноте, среди мертвых домов, я летел со скоростью ветра. Встречный поток воздуха свистел в ушах. Придерживаться нужного направления можно было, лишь полагаясь на память и интуицию. Я бежал, не оглядываясь, но каким-то образом зная, что меня пытаются догнать. Какие-то тени, более черные, чем ночная тьма, выскакивали из домов и окружавшего их бурьяна.
В эту ночь я побил все рекорды скорости. Не останавливаясь, только выставив перед лицом предплечья - для защиты глаз - я вбежал в лес. Сколько длилась эта гонка, я не помню. Часто спотыкаясь о корни, падая, ударяясь о стволы деревьев, я старался, тем не менее, не сбавлять скорости. Лишь провалившись по пояс в яму с водой, и с трудом выбравшись из неё, решил отдышаться. Какое-то время не было сил пошевелиться. Легкие разрывались одышкой. Пот заливал глаза.
Когда дыхание успокоилось, я решил устроиться на ночлег. Так как на земле было по-щиколотку воды, я решил забраться на дерево, и там дождаться утра. Но найти подходящее дерево в этом болоте оказалось непросто. Первое, показавшееся мне подходящим, при попытке на него взобраться, рухнуло на землю, едва не сломав мне ногу. Но, в конце-концов, удача мне улыбнулась - попался достаточно крепкий ствол, в развилке ветвей которого я и разместился.
Обхватив покрепче руками ствол, я стал дожидаться утра. Незаметно я впал в полусонное забытье, премежающееся вздрагивающими пробуждениями от каждого подозрительного шороха.
Окончательно я пробудился, когда уже стало светать. Проснулся скорее от пробирающего до костей утреннего холода, чем от света, пробивающегося через стену листьев осины. Помассировав затекшие ноги, я медленно спустился на мокрую землю. Отчетливо помня, что спать я устроился лицом по направлению движения, я сразу же продолжил идти туда на нетвердых ногах.
****
Вот уже часа два я иду, не сворачивая, и проклиная сложившееся положение. Жуткую ночь стараюсь не вспоминать - и без того состояние мое все хуже и хуже. Озноб лихорадит тело, и слабость все больше охватывает меня. Надо поскорее вырваться из леса, пока остались хоть какие-то силы. Странно, но теперь мне даже не хотелось есть. Даже временами подкатывала к горлу тошнота. Да, видимо дела мои совсем неважно.
В этот раз я действовал умнее, чтобы не кружить на одном месте. С начальной школы я помнил о том, что лишайник на стволах деревьев растет всегда с северной стороны. Покидая место ночлега, я отметил направление, указанное пятнами лишайника, и старался, чтобы их положение на других стволах было неизменным относительно моего пути. Выйти на дорогу мне так и не удалось. Приходилось идти по заболоченному лесу, надеясь, что во время ночного панического бегства, я выбрал верное направление, и не сбился с него.