- Чтоб тебя! - «поприветствовала» его я и поднялась на крыльцо. Подъездная дверь негостеприимно скрипнула, в нос ударил запах жареного лука, кто-то в фальшивом мире готовил ужин посреди ночи. Я выждала секунду, набираясь смелости. Сделала глубокий вдох и шагнула внутрь. Навстречу неизвестности. Или неизбежности.
С губ сорвался испуганный возглас. Я попала вовсе не подъезд, а в лабиринт, что являлся во сне. В зеркальный лабиринт! На меня со всех сторон смотрела я сама. Но изменившаяся. Сумка и переноска исчезли. Как и моя одежда. На мне непонятно с какого перепуга оказалось дибильное розовое платье, в котором я встречалась с Алексеем Даниловичем в кукольном кабинете.
- Ну, спасибо, - процедила я и пошла вперед.
Каблуки громко цокали по каменному полу, сколько я ни старалась ступать аккуратно. Лошадь и та передвигается тише! Хотя с чего переживать? Валентин Макарович и без цоканья прекрасно знал, что я здесь. Следил из вездесущих зеркал. Я чувствовала его взгляд. Его или кого-то другого, кто прятался за стеклом. Возможно, стоило разбить парочку. Но я свято верила в примету об уничтоженных зеркалах.
Лабиринт извивался, делился на новые коридоры. Я понятия не имела, как выбирать дорогу, шла наобум, не раздумывая. Минуты бежали, но ничего не менялось. Все те же развилки и зеркала.
Под ногами мелькнула тень.
- Жозефина-Симона?
Никого.
Я нервно завертелась на месте, почти выхватила боковым зрением движение в зеркале. Но неопознанное нечто ускользнуло, не дав распознать себя.
- Идите к черту! - посоветовала я старику и сообщникам, если те у него водились.
Ох, ну почему я не послала Валентина Макаровича, когда он позвонил вечером памятной дождливой пятницы. Велела бы самому отправляться в редакцию за газетой. Ничего бы не случилось. Сидела бы сейчас в родном мире, переписывала отбракованные рекламные тексты и успокаивала родственников, контуженных приездом блудного отца.
Отца?!
Я покачнулась. Лабиринт воплотил мои мысли. За очередным поворотом ждал он - Павел Юрьевич Светлов. Точь-в-точь такой, каким я его помнила: молодой, внешне похожий на Ярослава. Насвистывая под нос, он небрежно бросал одежду в громоздкий чемодан. Отец торопился, кидал вещи, как попало, не тревожась, что они помнутся. Но вдруг он заметил меня. Посмотрел в глаза, как в день бегства.
- Яна. Я уезжаю. Оставил маме письмо. Отдай ей пожалуйста.