Нет, это просто...удивительно...раздавшийся бас отца Олега, призывавшего к службе, казалось, заполнил все уголки храма. И сразу прекратился говор, стало тихо-тихо, я как будто очнулась, и лишь сейчас обратила внимание, что народу в храме собралось очень много, и рядом со мной нет никого из наших.
После службы отец Олег задержал меня на несколько минут. Жанна, ждавшая меня в дверях, подошла, и именно с ней он и договаривался, что я сплету несколько кружевных вставок, взамен тех, с "паучками", что он сжёг.
За эти месяцы я слишком привыкла слушаться её. А что будет, когда она уйдёт? Мы все знали, что весной Жанне придётся уйти, она уже выросла и не может оставаться в приюте. Но старались не думать об этом, а уж вслух говорить и подавно.
Не успела я пообедать, как припёрлась Марда и велела мне идти к директору. Последнее время, эта фурия нечасто появляется в приюте, ходят слухи, что священник из храма Сияющего подобрал ей жениха, и они с матерью вовсю готовятся к свадьбе. Сама директор тоже всё чаще отсутствует. Поэтому приказ идти к ней испугал меня, но Жанна после службы пошла в таверну, забрать кружева и отнести заказчице, пришлось идти одной. С Мардой.
Но, когда она повернула к лестнице на третий этаж, я всполошилась: Иранин кабинет на первом этаже. На мой вопрос: "Почему на третий идём?", Марда тихо сказала:" Так надо", чем ещё больше испугала меня. Марда и тихий голос! Я отказалась подниматься.
Марда пыталась меня уговорить. Марда! Уговорить!
Я развернулась, но успела сделать только шаг...Одной рукой обхватив меня, а второй закрыв рот, этот противный, мерзкий запах ни с каким другим не спутаю - Иродин...сволочь...поволок меня наверх. От неожиданности я оцепенела. "На третьем - комнаты с пологом тишины - убьёт и никто не услышит" мелькнула ужасная мысль. Изо всех сил вцепившись зубами ему в руку, я стала бить пятками по его ногам. Как я только трость-то не выпустила.
Дотащив меня до верха, мужчина грубо сбросил меня на пол и вцепившись в запястье, поволок к дверям ближайшей комнаты. Каким-то чудом мне удалось, извернувшись, сесть на попу и упереться пятками в пол. Иродин остановился, наклонился надо мной, и, брызгая слюной мне в лицо, прошипел:
- Будет по-моему, маленькая дрянь! По-моему!
По спине текли противные капли пота, ноги как ватные стали, а руки как чужие. И я сделала то, что строго-настрого запретил мне делать Свир - нажала на крохотный рычажок в ручке трости, раздался еле слышный щелчок...и я взмахнула рукой. А может это уже была и не я, не знаю...Узкое, острозаточенное лезвие тускло блеснуло, и с лице Иродина на меня брызнула кровь. Он пронзительно завизжал. Я втянула голову в плечи, и молча ждала, что будет дальше. Я как будто была не я.
- Что здесь происходит? - раздался голос сестры Симы и я увидела подол её платья
На коленках подползла к ней и, обхватив её ноги, проскулила:
- Он меня убить хотел!
- Да не убить, дура! Не убить! Только пальцы сломать! - зажимавший лицо руками Иродин видимо совсем обезумел, если так легко признался в таком
Осторожно забрав у меня стилет, сестра Сима отстранилась, посадила меня на пол и велела ждать её, а сама, подхватив мужчину под руку, повела его в лекарскую.
Я отползла к стене и, опершись на неё спиной, стала ждать монахиню. Мне было не стыдно за свой поступок, и нисколько не жаль Иродина. Всё было как в тумане. Или во сне. Скоро я проснусь и узнаю, что это был просто очередной кошмар...Сломать мне пальцы! Зачем? Ответ пришёл сам по себе - со сломанными пальцами я буду не нужна Наталии. Видимо моё обучение должно освободить меня от мага, а он не хочет терять ту силу, что забирает у меня. А значит так ему и надо. Иначе мы не выживем!
Сидела я не двигаясь, а в моей голове, как наяву, звучали голоса соседок. Помню, тогда Васькина мать разговаривала с Таюшкиной - я нахмурилась: почему-то не могу вспомнить имена, лица помню, а вот имена нет.
Голос Таюшкиной мамы стал громче, будто хотел, чтобы я обязательно услышала: " Наступает время, и просто позабываешь о том, что мечталось, и живёшь. Как есть". Помню, она горько усмехнулась и добавила: " Человек такая скотина, ко всему привыкает".
Нет! Не хочу! Я не хочу привыкать...Там, за воротами приюта, другая жизнь. Я подумала о том, что когда-нибудь уйду отсюдова. Ко мне пришла мысль, что нужен план, нужно сделать так, чтобы я много успела узнать. Нужно поговорить с батюшкой, наверняка он не откажется учить меня. Я не хочу всю жизнь, как Таюшка и её мама...Первый раз я не схотела той жизни. Что-то неизвестное и непонятное поднималось во мне, требуя воли.
- Рани...Ранюша. - я подняла голову - сестра Сима участливо смотрела на меня: - Ты как?
Я кивнула, голос пропал, и в горле першило.
- Пойдём, - она осторожно помогла мне подняться.
Подняв лежавшую на полу трость, она достала из кармана ручку с лезвием и вставила её на место, неодобрительно поджимая губы при этом. Потом перевернула трость ручкой вниз и та упала на пол. Нахмурившись, монахиня подняла её и подала мне обе вещи. Я, оттянув рычажок, вставила ручку на место, раздался щелчок и трость стала целой.