Я уже прошла одну лестницу, как вдруг ко мне пришла мысль. Она была ужасна.
Уронив трость, побежала наверх, даже о ноге забыла.
Девочки испуганно разбежались, когда я влетела в комнату. Отмахнувшись от Жанны, которая спрашивала - зачем меня вызывали, упала на колени перед своей кроватью и вытащила узел с травами.
Видать правы были соседки, говорившие, что старуха-ведьма смотрит в будущее. Только я развязала узел, как мне в руку буквально "прыгнул" небольшой пакетик с привязанной деревянной дощечкой, на которой корявыми буквами было написано "от потравы".
Запрокинув голову, взглянула в лицо обеспокоенной моим поведением Жанны.
- Они травят Птичку! Они её травят! - сквозь слёзы закричала я.
Девушка выругалась так, что куда там мне с моими "сволочь" и "сука", и, грубо рванув меня за руку, заставила встать на ноги и потащила за собой, приговаривая на бегу:
- Скорей, скорей...
- Трость... - только и успела пискнуть я
Фрея спросила:
- Где?
- На лестнице, - ответила я ей уже из коридора.
Бледная Птичка лежала на кровати, а сестра Сима сидела рядом и держала её за руку. Увидев нас, она вздохнула.
- Её постоянно рвёт. Я не знаю чем ей помочь. Ничего не помогает.
Жанна подала ей пакетик, взглянув на подпись, монахиня скрипнула зубами, а потом, как мне показалось, тихо выругалась. И быстро пошла к столу.
Мы молча стояли возле кровати Даши. Птичка жалко улыбалась, так ей плохо, и тоже молчала, что очень непривычно.
Спустя несколько минут сестра Сима принесла несколько кружек и чайник, из носика которого вырывалась струйка вонючего пара. Поставив кружки прямо на пол, он быстро разлила отвар, и бегом принесла откуда-то большой тазик.
Несколько раз глубоко вздохнув, монахиня тряхнула рукой, и с кончиков её пальцев сорвались крохотные огоньки, подлетевшие к кружкам и упавшие в воду.
- Благослови Всемилостивая! И прости! - сказала сестра Сима и выпоила Птичке первую кружку.
Жанна отпрыгнула назад и дёрнула за рукав меня, а я не смогла, нога подогнулась, и я со всего маху села на задн...попу.
Из горла Птички струей вырвалась противная коричневая вода, с какими-то зелёными, как трава на болоте, нитями. Ударившись в дно тазика, она каплями разлетелась вокруг, попав и на меня. Фу, мерзость!
Сестра Сима, державшая Дашу за плечи, помогла ей лечь, вытерла её лицо тряпочкой, и подала ещё одну кружку.
Жанна помогла мне подняться и мы отошли.
Смотреть, как Птичка через силу пьёт, а потом её рвёт, было мерзко. Я закрыла глаза и стала молиться. Неправильно будет, если умрут Даша и её ребёночек. Я пыталась объяснить это Всемилостивой, обещая, что буду хорошей. Только пусть поможет моей подруге.
Спустя время, раздался устало-удивлённый голос монахини:
- Кажется, помогло!
Я открыла глаза: измученная Птичка лежала на кровати, но её лицо понемногу розовело.
Вдруг она ойкнула и прижала ладонь к животу.
- Он шевельнулся! Честно-честно, шевельнулся. Вот, ещё. Снова.
- Слава Всемилостивой! - сестра Сима улыбнулась. - Всё наладится.
- Слава Всемилостивой! Успели... - сказала Жанна и пошла помогать монахине, которая стала собирать посуду.
- Спасибо, Всемилостивая! - прошептала я и, обойдя тазик, села рядом с Птичкой.
Она лежала с закрытыми глазами и будто слушала кого-то внутри себя. Неожиданно она взяла мою ладонь и положила себе на живот.
- Слышишь?
Честно говоря, я ничего не чувствовала, но расстраивать её мне не хотелось, поэтому ответила:
- Да. Сильный будет.
Мы немного посидели с Птичкой в лекарской, но сильно задерживаться было нельзя, особенно Жанне, пусть Марда и нечасто к нам приходит в последнее время, но поберечь девочек всё равно надо. Кто знает, что в голову этой свол...плохой девушке придёт. И мы пошли в нашу комнату. А Дашу, как она не рвалась уйти с нами, сестра Сима оставила лежать.
По дороге я рассказала Жанне, что хочу поговорить с батюшкой и учиться дальше. Девушка внезапно остановилась, я тоже, и она обняла меня, сказав:
- Сами Боги прислали тебя. И деньги зарабатывать умеешь, и умная. Это ведь хорошая мысль. Всё равно нам храм прибирать. Пока несколько девочек прибирают, другие смогут учиться у батюшки.
Я не стала говорить ей, что для того, чтобы прислать меня, Боги забрали у меня маму, потому что уже узнала, что Жанна и Птичка - брошенки. Но, Птичке повезло: её оставили на ступенях храма, а вот Жанну мать оставила на крыльце борделя, где девушка и выросла. Если бы её не поймали в облаве, она до сих пор там была бы. Брр, я передёрнула плечами.