- Если это позорище хоть раз попадется мне на глаза по твоей глупости, умрешь уже ты, Майрон, - холодно изрек Мелькор.
Майрон склонился, но без всякого раболепного ужаса в глазах.
- Конечно, Повелитель.
А потом одним движением взвалил себе на плечо тяжеленную статую, почти бережно приобнимая отвратительный монумент в месте, где спина превращалась из благородной части тела в объект солдафонских и похабных шуточек. Майрон обернулся на Мелькора, сверлящего его по-прежнему взбешенным взглядом.
- Оставь свое волнение, Владыка, - произнес майа. – Я обо всем позабочусь.
- Считай, что ты поклялся, - мрачно оборвал его Мелькор.
На том и разошлись. Едва оказавшись в пустом коридоре, Мелькор воровато стрельнул глазами по сторонам и отправил в рот один из персиков. Целиком.
Он очень надеялся, что ни одна живая и мертвая тварь в Арде не имела в этот момент удовольствия лицезреть Моргота, набившего рот фруктовыми конфетами.
Мелькор редко являлся в покои Майрона, но в этот раз чувствовал в себе унизительную и отвратную потребность в поддержке той разумной части себя, которая говорила, что орки слишком тупы, чтобы больше, чем за десять дней, позабыть всякие недоразумения, связанные со статуей. Поскольку часть неразумная рвалась уничтожить всех, кто видел статую хотя бы краем глаза.
Но, вопреки всем представлениям, Мелькор умел сдерживать душевные порывы своего злобного безумия.
Ни в прихожей покоев, ни в спальне, которая одновременно служила рабочим кабинетом для черчения и бумажных дел, Майрона Мелькор не нашел. Очевидно, майа был где-то в мастерской, которая примыкала прямо к спальне, полностью иллюстрируя потребности майа: большинство устраивали из спальни вход исключительно в уборную и купальни, но Майрон не был большинством. Он был меньшинством, которое бывало в мастерской и купальнях чаще, чем в спальне.
Из-за приоткрытой двери в мастерскую слышался раздраженный голос Майрона.
- …конечно, разве ты можешь меня послушать хоть раз? Каждый раз с таким же лицом стоишь и молчишь.
«С кем он разговаривает? Или… с чем?»
Что-то подсказывало Мелькору, будто он знал, с чем. Вала замер на месте, почувствовав в себе почти непреодолимое желание устроить здесь второй Ламмот, но подозревал, что Ангбанд обрушится на голову всем его обитателям, и это было неразумно.
Он распахнул дверь в мастерскую одним движением, заставив Майрона дернуться возле ювелирного стола.
«Какого…»
Взгляд Мелькора упал на Майрона, который уставился на него с ошеломленным видом. И на проклятую статую, которая язвительно красовалась на постаменте в углу мастерской и выглядела так, словно и не собиралась куда-либо перемещаться со своего места.
Мелькор оскорбленно приоткрыл рот. Закрыл. Подобное предательство было тем, что другие бы назвали ударом ниже пояса.
- Нашел себе собеседника по убеждениям, Майрон? – вкрадчиво поинтересовался вала.
- Ничего подобного, - ворчливо ответил ему Майрон, недовольно блеснув золотыми глазами.