А потом увидел его.
- Это ты? – голос прозвучал неожиданно сильно, но легко. – Правда – ты?
- Я, - Мелькор смотрел на него, не мигая. И повторил, уже мягче и словно твердо уверенный в сказанном. – Я.
Майрон замер, колеблясь неуловимое мгновение. Но стоило ему минуть – он быстрым шагом пересек залу, раскрывая руки навстречу Мелькору.
Объятие оказалось настоящим. Может быть, из-за того, что они, призраки в здешнем мире, все же могли касаться друг друга.
- Я все знаю, - Майрон говорил тихо и быстро, глядя ему в глаза. – Я знаю, что они сделали. Я услышал тебя – и проснулся. Я видел Фелагунда и его сестру. Их забрали другие. А кто еще – не знаю.
«Значит, услышали».
Мелькор не успел ни обрадоваться, ни разгневаться. Их прервали шумные шаги и голоса – а потом в зал, мимо них, незримых, прошла компания мужчин, ведомая тем коллекционером, который владел домом.
Майрон рядом с ним ощерился, словно зверь. Сцедил холодным ядом:
- Я убью их.
Мелькор молча кивнул, глядя на то, как люди, не замечая их, изливали по зале многословные и бессмысленные похвальбы самим себе и своему богатству – состязались в том, какие вазы стоят в их домах и какие платья носят их жены, и более всего хвастался хозяин дома.
Ему надоело.
Он изо всех сил топнул ногой по деревянному полу – и стойка со шпагами и мечами в дальнем углу зала обрушилась, треснув пополам. Мужчины отшатнулись, и разговор смолк.
- Пошли вон, - Мелькор не рассчитывал, что его услышат, но хозяин дома побледнел и принялся озираться, будто до ушей его гостей и впрямь долетели эти слова. – Это не принадлежит тебе, ничтожество, ни за какие деньги этого мира.
Может быть, и не так громко. Но Мелькор знал, что слабый шепот, звенящий на грани понимания в ушах, может быть еще страшнее, чем крик.
Эрухини в Ангбанде всегда пугались его сильнее.
Он порадовался, когда люди оставили их.
Джон Малкольм Уотерхауз слыл известным коллекционером оружейных диковинок в Уэльсе. Инцидент с обрушившейся стойкой для оружия был досадным, но не первым – множество вещей, которые он покупал, обладали… яркой историей.
Он проснулся среди ночи так, словно что-то ткнуло его в бок. Духота в спальне стояла страшная: жар, как в разгар апреля в Индии.
И страх. Необъяснимый давящий ужас был похож на воду, пролитую на голову – он не боялся и умом понимал, что дома бояться нечего (не джунгли же, право слово!), но страх не проходил.
Когда краем уха ему показалось, будто он слышит смешок, то тщательно объяснил себе, что подобный звук непременно издает щеколда в окне.
А затем крик застрял у него в горле.