«И что теперь?»
Она кашлянула и постучала пальцами по стойке.
– Добрый вечер, – обратилась она к трактирщику. – Мне, моей дочери и… – она покосилась на Мелькора и Майрона, которые загипнотизированно и задумчиво пялились куда-то на верхний открытый этаж, словно увидели там мешок золота. – Этим двум – понадобится еда и ночлег. И я буду признательна, если у вас есть место, где можно помыться. Мы долго путешествовали.
Хозяин заведения выглядел, как ушедший на покой воин: огромный, как бык, крепкий, седой и с выдубленной ветром кожей. Синие глаза из-под густых бровей смотрели хмуро, но не зло.
– Добрый ли вечер, покажет утро, – ответил он, бросив быстрый взгляд в сторону Мелькора и Майрона. – Ночлег стоит три золотых для одного. Для таких великанов у меня не найдется ничего, пожалуй, но что-нибудь придумаем. За еду на всех возьму пятнадцать серебряных монет. Есть каша с мясом и клюквой, рыбный суп, медовуха, соленья тоже есть. Желаете сладкого – как раз меда с орехами найдется. Двенадцать золотых и пятнадцать серебряных монет.
Йеннифэр почувствовала, как ее щеки заливаются краской отвратительного, неуместного и совершенно объяснимого стыда. Краем глаза она заметила, как двое воинов, похохатывая, косились на нее, как будто обсуждая.
«Прекрасно. Теперь мне надо пояснить, что у меня нет денег!»
Подумать только! Бывший член Ложи чародеек, Йеннифэр из Венгерберга, собирается договариваться с хозяином гостиницы, большей похожей на хлев, о ночлеге за бесплатно!
«Ладно, если уж унижаться – так сразу!»
Она глубоко вдохнула.
– Вот что. Меня и моих… спутников… телепортировало в эти земли в результате магического взрыва. Все наши вещи, деньги, снаряжение – остались за тысячи футов отсюда, – она прекрасно видела, как взгляд хозяина мгновенно стал скучающим и похолодел. – У меня есть лишь это, – она бросила на столешницу кошель с кронами. – Но я изучала травничество в академии и лечила болезни женщин, поэтому могу приготовить запас лекарств, унять боль или помочь роженице.
«Боги, как же жалко это звучит!»
Услышь она со стороны саму себя – приняла бы за бродячую шарлатанку, которая хочет получить миску супа. Еще и в грязной рваной одежде!
Трактирщик глубоко вздохнул и молча развернул кошель. Попробовал на зуб крону и слегка поморщился, оглядывая ее вновь.
Йеннифэр это бесило. Так бесило, что в запястьях зудело.
– Не знаю я таких монет, – он недоверчиво осмотрел крону и бросил ее обратно в кошель. – У меня гостиница, а не приют, – трактирщик поднял на Йеннифэр пронзительно-синие глаза. – Ни твои лекарства, ни помощь здесь никому не нужны – хвала Бхалле, целителей у нас и без таких чужаков хватает, и хатран берегут нас. Твоих денег, женщина, хватит разве что на самогон да на туесок грибов с квашеной капустой. Погрейся, выпей – и уходи. Нищие мне здесь ни к чему.
«Нищие?!»
Йеннифэр казалось, что ее гнев только и ждет того, чтобы выплеснуться на кого-нибудь. Или на что-нибудь. Она чувствовала себя униженной, злой, голодной и очень усталой.
Последней каплей стало то, что в ее мире счел бы небезопасным почти любой мужчина, зная, что перед ним чародейка. Йеннифэр не видела, как один из воинов-рашеми, сыто улыбаясь, поднялся из-за стола и подошел ближе.
Зато почувствовала, как он от души и крепко шлепнул ее по заду, слегка сжав ягодицу.
Ледяная ярость, убийственная и затмевающая все, повисла перед глазами Йеннифэр мутной пеленой.
«Нас все равно выдворяют отсюда. Так что изменится?!»