— Пыталась, конечно. Но я упорный. И я бы вынес эту дверь, если бы она не передумала, — Коннер тихо рассмеялся и помолчал немного, прежде чем добавить ещё тише и намного спокойнее: — Она по тебе очень скучала. Я тоже скучал, конечно, но… не так, как Стеф, — он совсем посерьёзнел. — Здорово, что ты вернулся.
— И плохо, что я вернулся так, — вдруг продолжил за ним Тим. Он отвернулся, выглядывая в окно, и затих, не зная, что ещё сказать.
Коннер тоже молчал какое-то время, а потом снова заговорил. Он стал пересказывать новости за полгода, напевать новые хиты и рассказывать про вышедшие недавно фильмы и телепостановки.
Тим был ему за это невероятно благодарен. Коннер всегда понимал его, когда Тим решал, что ещё не готов говорить о том, что его мучит, и всегда переводил тему на что-то другое. Как правило беззаботное и бессмысленное. Что-то, что сможет хотя бы ненадолго внушить оптимизм.
***
Отдельный дом Тиму и Стефани помогли купить его родители. Стефани была не из самой богатой семьи, её отец промышлял мошенничеством ещё во времена Великой депрессии, а мать была примерной медсестрой большую часть своей жизни. Дочь пошла по её стопам, правда, смешав эту трогательную профессию со взрывным характером.
Тим же, наоборот, принадлежал к семье, дела которой резко пошли в гору, когда кризис пошёл на спад. Они были историками, но обладали удивительно сильной деловой хваткой и сделали бизнес на каких-то мелочах. Тим порой шутил, что Джек и Джанет могли продать лысому расчёску, глухому граммофон и воздух каждому прохожему.
В общем, когда Тим и Стефани вернулись с фронта, они сразу же решили играть свадьбу. Двухэтажный голубой домик в престижном районе им подарили старшие Дрейки в честь этого замечательного события, и Дрейки младшие жили там с самого дня своей свадьбы.
Сейчас Тим больше всего хотел оказаться там. Подняться по крыльцу, открыть дверь и оказаться, наконец-то, дома.
Его дом, впрочем, был там, где была Стефани.
Тим сам не заметил, как они оказались на нужной улице, а заметив, снова занервничал. Он начал теребить край куртки, ёрзать на месте и щуриться, высматривая Стефани на крыльце. Коннер свернул на тротуар и заглушил мотор. Он сделал глубокий вдох, а потом вдруг обернулся и хлопнул Тима по плечу, улыбаясь и хитро щурясь:
— Ты иди к ней. Она тебя ждёт. А я сумку пока достану, — произнёс он. Тим резко и коротко кивнул, выскакивая из машины, и поспешил к дому, вбежал по ступенькам и замер у самой двери.
За этой дверью была вся его жизнь. Было то, что он ценил больше самого себя, и то, что он должен был защитить.
За этой дверью была Стефани. Его опора, его надежда, его будущее.
На мгновение ему стало страшно. Вдруг его трусость её отпугнёт? Вдруг она ему не поверит? Вдруг она испугается опасности и прогонит его? Вдруг…
Он не успел додумать, потому что дверь открылась ещё до того, как он успел коснуться ручки.
Стефани стояла на пороге, немного растрёпанная и взволнованная. Тим смотрел ей прямо в глаза, и будто тонул. Он не мог на неё насмотреться, и, кажется, забыл, как нужно дышать.