- Мальчишки. Все бы вам драться, – пробормотала Анна.
Но уйти из гостиной не смогла, и скоро уже хохотала над страшными гримасами дядюшки, эффектными падениями Якова и счастливо улыбалась восторгу сына.
«Мои любимые. Как же мне повезло».
…
Утром, провожая мужа на службу, Анна вдруг заметила досаду на его подвижном лице. Анна отстранилась, не понимая причины, но Штольман привлек её к себе и показал через окно на застывший на Малой Конюшенной экипаж.
- Вон там, Анечка. Видишь?
Она ахнула.
- Опять Нина? Как ей только не стыдно, она же тебя в тюрьму упекла! Ты же не пойдешь к ней?
Он покачал головой, поцеловал жену и вышел. Из того же окна Анна с негодованием увидела, что рядом со служебной пролеткой, в которой Якова ждал Захаров, Нежинская встала на колени. Этот пафосный жест не тронул Штольмана, но беспардонная Нина затем поднялась, отряхнула платье и просто-напросто села вместе с ним в коляску.
- Митя, – подозвала Анна сына, замешкавшегося в холле.
- Урони-ка ты вон той тете на платье… горшок с цветами! Ох, нет. Не надо. Но какая же она невыносимая! – топнула Анна ногой.
В пролетке Нина с просительной гримасой пару минут рассыпалась в извинениях за ту историю, ссылаясь на страх перед всемогущей охранкой, но на лице мужчины перед собой видела лишь раздражение.
- Госпожа Нежинская, прекратите. Мне пора, – Яков развернулся так, что стало понятно – разговор окончен.
Бывшая фрейлина была непробиваема. С успокаивающим жестом, который более всего взбесил Штольмана, она взмолилась:
- Якоб, Якоб! Мне крайне необходима твоя помощь, а тебе, возможно, моя. Выслушай же!
Яков заиграл желваками. Осознав, что ее сейчас просто выведут на мостовую, Нина вцепилась в ладонь следователя.
- Ты ведь интересуешься Калязиным? Из-за проигрыша губернатора? Я в деле, меня попросили обеспечить концессию самому достойному претенденту. Давай сделаем это вместе? Как раньше?
«Рябцев прокололся. Щенок еще, опыта мало», – догадался Штольман.
Он убрал свою ладонь и хмыкнул. Две одинаковые просьбы от таких разных женщин оказались для него на разных полюсах.
«Нет уж, Нина Аркадьевна, не дождетесь».
- Как ты оказалась в этом деле, Нина? Захаров, трогай!
Обрадованная согласием на беседу, Нина немного отодвинулась.
- Я работаю на Карла Сименса. Он понимает российские реалии, про мызу эту несчастную, про выборы, и ему кажется, что губернатор может прогнуться. Помнишь, как хорошо ты играл когда-то? Я могу через нужных людей рекомендовать тебя в игорный клуб, где бывает Калязин. Ничего, что ты следователь, это прибавит ему драйву, он запальчив и думает, что играет лучше всех.
Она впилась в Штольмана взглядом.
- Не думай, что я от тебя что-то скрываю – Сименс вызвал из Германии еще одного игрока, некого Фальке, он тоже будет участвовать, и обязательно доведет ставки до мызы. Но на тебя я надеюсь больше. И денег могу дать на ставки, от немцев, если проиграешь, они не будут в претензии. В разумных пределах, разумеется. А если все получится, если ты отыграешь это имение и концессию получит Сименс, тебе официально выплатят вознаграждение. В отличие от твоего Клейгельса.
Серые глаза Штольмана ничего не выражали. Яков давно научился при необходимости глубоко прятать свои эмоции.
«Слишком много объясняешь, Нина. Похоже на правду, но я не верю тебе лишь потому, что это – ты».
Вслух же он произнес лишь одно.
- Договорились.
А Митрофан в это время воевал с голубями на соседней крыше – он хватал их за крылья и смотрел, как весело разлетаются перышки. Причем выбирал мальчишка почему-то самых потрепанных птичек.
…
Штольман не собирался верить Нежинской на слово. По дороге в управление он заехал в представительство Сименса и нашел там самого Карла – тот пришел на службу чуть свет и уже выглядел замученным своими проблемами. На вопрос следователя о судьбе электростанции на Петербургской стороне изобретатель и коммерсант тяжело вздохнул, подтвердив, что госпожа Нежинская предложила свою помощь, и что он этому был только рад.
- Да я бы, господин следователь, и на помощь маленьких зеленых человечков согласился. Какая-то полоса неудач нас преследует в этом году в России. Простите, спешу, – Сименс на ходу взял у помощника документы, бросил на них взгляд и застыл в изумлении.