Убрал, спрятал руку и спросил:
— А когда ты увидел у меня паучий палец? — и названия он этого не знал — «паучий палец», но вот смысл понял сразу. Отец с бабушкой даже и словом не обмолвились, есть и есть. Даже, кажется, рады были, когда он у него прорезался. Ведь несколько раз пил ансортию и с трудом, но во что-то там перевоплощался, но при отходняке все было нормально. А в раз четвертый или пятый мизинец наконец щелкнул четвертой фалангой. Правда, тогда Комис обучался перевоплощаться руками, может, поэтому и появился этот предательский или спасительный мизинец…
— За столом в трактире. Ты даже внимания на него не обращал, как и мои друзья — ни Сэм, ни Файнс. Хотя, может, ты обладаешь отводом взгляда? Поэтому никто не видит. Даже Изабелла?
И в самом деле Изабелла никогда не отмечала эту странность за Комисом. Сырое мясо — да, но не паучий палец. Не сказать, что она любопытная, жизнь в Ночной гильдии заставляет быть осторожным, а не любопытным, но очень внимательная, это точно. Но не разу не спросила. А вот Нэй все видит.
А почему у него в трактире палец прорезался?
— Перед салоном Изабелла решила в тот раз насладиться сексом, вот я и принял глоток ансортии, конечно, вне ее внимания. Но тут ей на глаза попалась записка одного из моих охранников о том, что я посетил салон этой, как ее, — задумался на секунду, стукнул себя по лбу, вспомнив: — Норы Мун. Вполне себе приличный салон, но, как потом рассказала мне Белла, когда-то Нора перебежала ей дорогу в одном деле, и с тех пор Белла не переносила ее на дух. И ей показалось, что она позвала меня, чтобы сделать Белле больно, ну, или вообще отбить меня у нее. Даже не понял, какая муха ее укусила. Поэтому я накинул куртку — еще не полностью разделся, страсть не началась — и сбежал, думая, что поброжу пару часов и вернусь, а она уже остынет, и мы спокойно поговорим. Но тут с тобой столкнулся, сам себя в зеркале видел, поэтому как в зеркало заглянул, а если считать, что ночью в полутьме знак сошо почти не виден, только в свете, то сам понимаешь, каково мое удивление.
Нэй усмехнулся:
— Ну, видимо, это судьба! — и уже более серьезно: — Что такое ансортия?
— Отец называл эту штуку катализатором превращения, не очень красиво, но довольно точно. Можно и без нее перевоплощаться, и, как я знаю по рассказам отца, есть среди нас такие существа, но, как я понял, это высшая форма нашего существования, — Комис пока старательно избегал названия своей расы. Расы? Интригу держал? Поэт, ха-ха. — Ни отец, ни я этой ступени не достигли. Хотя, может, бабушка и была этим высшим воином. Не знаю. В общем…
Проговорил и снял с пояса двухгорлышковую флягу, металлическое подобие бутылки, но с двумя горлышками и еще имеющая явно соединение посередине, и протянул Нэю; тот взял довольно аккуратно, открутил одну из крышек — редкость, кстати: в мире Каракрас предпочитали больше пробки, даже для бутылок и фляг для питья в походе — и принюхался и тут же сморщился от запаха:
— Ну и гадость, — и даже всем телом передернулся.
— Да не такая уж, — усмехнулся Комис. — Пахнет Аркетом, вот точь-в-точь!
Нэй удивленно посмотрел на Комиса, снова принюхался, хмыкнул:
— И в самом деле, милый добрый Аркет. Совсем я что-то в комфорте разнежился, — усмехнулся: — Странная фляжка. Причем, как я понимаю, двойная?
— Да, — Комис взял флягу в руки, резко крутанул, и в его руке оказалось уже две половинки с горлышками, и у той, которая была горлышком вниз, можно было заметить странный комок, на вид грязи, но это и была ансортия — странная ткань странных существ. — Воды нужно наливать чуть меньше, чтобы ансортия не намачивалась постоянно; кстати, это у меня последний лоскут, думаю, может, больше не понадобится? Когда нужно попить, отвинчиваешь верхнюю пробку и пьешь воду, которая проходит через ансортию, пару глотков, не больше. И потом оставляешь уже это горлышко вниз, даже если перевернул, чтобы пробку закрутить. Можно и просто взять этот лоскут, в воду опустить и нацедить в стакан этой ансортии.
— Ну это… покажи что-нибудь, — Нэй рукой так махнул.
Комис вздохнул как-то слишком задумчиво или чуть грустно и сделал один небольшой глоток уже из открытого горлышка, закрутил пробку, перевернул и повесил флягу на пояс.
Отошел на пару шагов и глаза закрыл.
Нэй только бровью дернул на такое поведение друга, а потом у него отвисла челюсть от удивления. Да, и Нэя можно было удивить:
— Твою… — только и промолвил, а потом так вскочил резко, в восхищении: — Абалдеть! — именно с «А» и с ударениями на обе «а» буквы.