А вот второй бой был и долгим, и красивым, вначале, а к концу, минут двадцать прошло — не меньше, уже был чистый измор. Один прыткий малый, несмотря на проигрыш в весе в пятьдесят или даже в шестьдесят кило… то есть фимт, неплохо сопротивлялся бугаю весом за все сто пятьдесят фимт. Но к концу, несмотря на мастерство малыша, здоровяк победил. Мелкий немного расслабился, прыгая вокруг да около, и совершенно неожиданно для себя и зрителей получил такую мощную оплеуху, после которой оправиться уже не смог.
Так в финал и вышли почти физически равные соперники. Хотя сам турнир не имел разделения на весовые категории. Как рассказали Нэю, теоретически в финал мог выйти любой боец, что полуфинал и показал, но в финалах почти всегда только вот такие бугаи и выступали. Впрочем, как сказал тот же рассказчик, мастерам эр’каты была безразлична весовая категория человека, они всегда побеждали — вне зависимости от силы, веса, мастерства и самоуверенности соперника.
Нэй в этом скоро убедился, увидев все воочию.
Рассказчиком, кстати, оказался старший лейтенант Артур Мосли, служивший в Третьем форте уже четвертый год и видевший прошлый финал своими глазами, заодно историю вопроса изучивший досконально. Нэй все никак не мог понять, что в Артуре Мосли не так, пока не увидел, как тот украдкой пьет из фляги какую-то жидкость. Не первуха и не вино точно, что тогда? Лекарство? Ну, если бы лейтенант был бы болен, то не сидел бы среди своих товарищей и сослуживцев на трибунах. Или вообще — ехал бы уже домой. Граничный Патруль заботился о своих воинах, даже ушедших на покой, вне зависимости, по какой причине, но держать больного в рядах действующих сил не будут.
Это уже было не на трибунах, и не в этот день, а намного позже. Когда ребята, почти ровесники, уже сдружились. И хотя Нэй был сошо, а в Артуре Мосли чувствовалось сильное воссияние, их притянуло друг к другу. Впрочем, вполне возможно, причиной дружбы были не только мужские дружеские флюиды, но и то, что Артура назначили командиром пятерки, в которой Нэй стал муляр-ташем. Хотя, может, причина была и совсем банальна — Артур Мосли совершенно не умел драться. Как он говорил, в семье, конечно, ему что-то там преподавали и рассказывали о кулачных боях, но ему больше нравилось убегать от наставников и путешествовать. Правда, путешествие и неумение драться как-то не вязались между собой. На дорогах неспокойно, даже в наше время и постоять за себя нужно было уметь, чтобы преодолеть хотя бы расстояние между Мальвинором и Мир Рошанским…
Впрочем, заметить Нэй заметил, что Мосли что-то пьет, но не это привело к пониманию. А иное событие. Нэй вызвался поставить Артуру удар, научить наконец если не драться, то хотя бы понимать, что это такое. Несколько уроков, перед которыми Артур и делал глотки из своей фляги. А тут то ли забыл, то ли сделал их раньше.
На самом деле забыл.
Ну, Нэй в этот урок знатно поколотил Артура, а последним ударом выбил кровь из носа друга. Выбить выбил и вдруг сам согнулся от боли. Так скрутило, что в глазах потемнело. Тут же Артур подскочил, начал себя корить, что забыл выпить «капюшон».
Что?
Выяснилось, что Артур Мосли не просто благородных кровей и высокого воссияния, а самый настоящий Принц Крови! И «капюшоном» он называл настойку, с помощью которой скрывал свою высшую кровь. Пить ее, конечно, не требовалось каждый день, но старался перед поединком с Нэем сделать пару глотков, чтобы другу отдачи не случилось. А тут забыл. Ну, вот вылетело из головы. Друзья ведь!
И тут стали понятны, что это за путешествия без драк, ну да, кто в здравом уме полезет на Принца Крови — отдача замучает. И почему он поступил в Граничный Патруль? Это раньше ему нравилось выпячивать грудь и светить своей кровью. А через пару лет после Арки Благородства понял, что кровь кровью, но без самостоятельности он далеко не уедет. Вон, отец его, Герцог Умбрельский — Отон, — кулаком толстую доску в четыре сантима ломал и даже не морщился, а у него что? Белые ручки. Ну как так жить?
Немного, конечно, лукавил, так как Принц — он везде Принц, но искренне хотел в голове своей хоть что-то изменить и руками научиться хоть что-то делать, а не только девиц тискать в путешествиях. И Нэй тут вовремя оказался. В начале, правда, тяжело было — как это, дружить с сошо?
Но время все расставило по своим местам.
Впрочем, мы отвлеклись.
Финал, хотя, скорее, что-то вроде пред-финала, так же выдался довольно быстрым. Ребята не расходились и не сталкивались, просто пару раз друг друга ударили, и у Маркуса Пума только в ушах зазвенело, а его соперник так и упал от пудового удара. И не встал — секунд через десять очухался только.
Как проигравший очнулся и с арены выполз — медики только за кругом ждали, если ничего серьезного, тут же и финал состоялся.
Вот Нэй тогда Его и увидел.
Он, как и все зрители, видел всех эльфов, у них даже своя небольшая трибуна была, на пятнадцать персон, но заняты были только девять мест, и Артур был так же заворожен, как и остальные, поэтому Нэй понял, что это Леомираис асто вис Русо, только когда тот встал со своего места.
Встал. Вальяжно так сбросил с себя накидку, под которой оказалась довольно странная одежда… Хм… Нэю кто-то тут же подсказал в голове, что спортивный костюм это. Единственного, чего не хватало: рисунка бренда — Адидас там, или Рибок, или вообще Крола.
Головой мотнул, куда-то не туда его занесло…
За эльфом пристально следил, как тот спускается, на арену выходит. Войдя, даже подождал, пока Маркус Пум насладится криками поддержки на каждую сторону света. Руками взмахивал, кричал что-то ободряющее, зрители его тут же поддерживали и так несколько раз, несколько кругов.
А потом…
Это даже не борьба была, и даже не избиение, а так…
Словами не описать.
Маркус просто разбежался, он был одного роста с эльфом, но тяжелее его фимт на пятьдесят, и бросился на противника.
А эльф даже не двинулся с места.
Хорошее место у Нэя было, на трибуне, соперники в профиль стояли и двигались так, что все их движения были ему видны.