Интариэль вздохнула, наклонилась к Нэю и проговорила очень тихо, чтобы больше никто не слышал:
— Знаешь, почему мы Уходим в свой мир на самом деле?
— Нет.
— Не потому, что мы бессмертные, а вы смертные. Не потому, что не хотим давить на вас своей вечностью. А просто-напросто потому, что мы превращаемся в вас! В людей! — она усиленно закивала головой на удивленный взгляд Нэя. — Да-да, представь себе! Ваши привычки становятся нашими привычками. Ваши желания становятся нашими желаниями. Вы, люди, смертны, отчего сила вашей жизни столь огромна, что мы просто-напросто забываем себя! Мы даже ругаться начинаем как люди! И транжирить невозможное.
— Это плохо?
— Это прекрасно! — уже Леомираис проговорил. — Просто мы не можем стать людьми в силу того, что мы эльфы! Мы рождаемся эльфами и должны быть эльфами! Но люди так забавны и так удивительны, что просто невозможно ни проникнуться вашей силой и вашими желаниями! Поэтому нам и нужно уходить, чтобы оставаться самими собой. А потом по новой познавать вас и снова уходить! И так великое множество раз, целую вечность! И это прекрасно!
— Но Высокие эльфы никуда не уходят!
— Ну, они же Высокие эльфы, — Интариэль почему-то усмехнулся, ехидно так. — На самом деле, они уже давно превратились в людей. Живущих долго, можно сказать, вечно, но людей. Им просто кажется, что они Боги, им нравится играть в Богов, но привычки и действия-то у них человеческие! Уже не эльфийские! Даже мы не помним, какими были настоящие эльфы на заре нашей цивилизации. А Высокие эльфы и подавно. На самом деле именно люди правят этим миром, а эльфам просто кажется, что это их мир. Поэтому мы и уходим, чтобы сохранить себя хотя бы еще на одно столетие!
— Это как-то грустно, — отчаянно проговорил Нэй.
— Но это жизнь, — Леомираис вздохнул, вроде хотел еще сказать что-то, но…
— Нэй, можно тебя на пару минуток? — возле стола появился Томас.
Нэй положительно качнул головой, как-то извернулся, и вот он уже на другой стороне стола.
При этом было заметно, как Леомираис вздохнул с некоторым облегчением.
А Интариэль неожиданно толкнула мужа в бок:
— Ты ему так ничего и не скажешь?
Леомираис вздохнул, отложил вилку, на которую уже нанизал прелестный на вид соленый гриб, приосанился, и от его пьяного вида не осталось и следа, но он ничего не нюхал:
— Все слишком сложно, Инта. Ты же знаешь…
Послышался чей-то бас, справа, провозглашающий очередной тост за Нэя. Зал загудел, и дальнейшие слова эльфа потонули в этом радостном многоголосом шуме.
Нэй, конечно, не слышал и начала разговора двух эльфов, немного странного и непонятного, потому что его озадачил Томас уже своим разговором, слишком деловым:
— Я открыл ящик, а в нем двадцать бутылок тысяча триста двадцать первого года! Это очень хорошее н’вийское вино! Тысячи полторы за бутылку! И это слишком дорогой подарок!
Нэй мотнул головой. Тысяча триста двадцать первый год? Леомираис нарушил принцип эльфов? Впрочем, Томас неплохо разбирался в эльфийских винах. И мог знать о тысяче триста семнадцатом годе, несмотря на тайну. Вот же! Нэй мог оказаться в глупом положении, а эльф, можно сказать, его спас. Именно ведь этот ящик Леомираис подтолкнул к Томасу.
Нэй посмотрел на серьезно говорившего что-то своей жене эльфа. Вот же чертов эльф! И усмехнулся:
— И что ты предлагаешь?