Эскизы же к колье выполнил, кто бы мог подумать — Файнс. Оказывается, он великолепно рисовал и не в службу, а в дружбу просто с первого раза выдал удивительно красивые рисунки. Вот его эскизы и стали основой, ну а все остальное — были бы деньги…
— Отлично, — Нэй убрал пенсне, посмотрел на мастера Фана.
Тот заулыбался и закивал. Закрыл коробки специальными крышечками с двумя замочками по бокам и выжидающе замер:
— Еще что-нибудь, господин Вейн?
— Да. Мне еще нужна цепь для орча, — ну, честно говоря, Нэй не думал, что заказ будет исполнен сразу.
— О! — восхитился мастер Фан. — Одну минуту!
Проговорил и исчез не за прилавком, а в глубине лавки. Но появился не через минуту, а чуть позже и вместе с помощником, с которым и нес огромную золотую или, скорее, позолоченную цепь со звеньями с женский кулачок.
У Нэя челюсть, кажется, решила упасть на пол. Он мотнул головой, приходя в себя.
— Пожалуйста, господин Вейн, — и цепь аккуратно легла на столик рядом с колье. — Сто пятьдесят дукатов.
Нэй выдохнул. Повернулся к двери:
— Сэм! Сто пятьдесят дукатов!
Дверь почти сразу приоткрылась, и в проеме появилось довольное лицо Сэма, все остальное осталось снаружи:
— Хорошая цена. Да, хорошая, — и исчезла, а звоночек над дверью тренькнул второй раз…
— Для вас, господин Вейн, — сто двадцать пять дукатов, — мастера Фана явно впечатлило появление орча.
Нэй улыбнулся, выложил на стол три фифы, взял коробочки, а цепь через плечо перекинул:
— Не стоит. Работа-то хорошая, — а про себя ужаснулся, цепь еще фимт десять весила. Куда ему столько тяжестей?
А когда Нэй вышел, Сэм заулыбался так, как будто новую игрушку заполучил. Очень быстро снял с себя жернова, уже никаких разговоров о тесноте, нацепил на себя цепь, причем оставил поверх огромной рубашки, и снова жернова на плечи. Интересно, он когда-нибудь краснеет от удовольствия?
— Давай я колье понесу, у меня надежней будет.
Нэй протянул коробочки, и Сэм ловко их в карманы жилета-разгрузки положил. Не потерять бы их потом в его карманах.
Ну, да. Тоже жилет-разгрузку надел, как и Нэй. Вот вчера портные как раз заказ этот и закончили, за пару дней управились. Но больше никакой одежды — только штаны, широкий ремень, рубаха на выпуск и теперь еще жилет-разгрузка, разноцветная, как лоскутное одеяло. Нэй бы не надел, слишком пестрая для него, а Сэму в самый раз. Свою растерзанную псами шубу, хм… тонкая и совсем не теплая куртка, но орч ее шубой называл, как раз отдали тем портным на ремонт.
Обувь?
Никакой обуви, даже в холод, ну вот нравится орчам ходить голыми пятками по брусчатке городов, у них там кожа, как хорошая подошва. Но вот в подвале временного своего дома, возвращаясь, всегда ноги в такие огромные скатерти заворачивает и ходит только в них.
Ну, вот где тут логика?
А через натиру Файнс появился — дембельнулся. Но когда Сэма увидел чуть не… ну, в общем, сильно испугался. Вот увидел и испугался.
Когда маленьким был, еще до встречи с Сатром Леко, вот такая махина чуть его не… съела. Лок в дом забрался, а там орч жил и вместо того, чтобы украсть, что поесть, чуть не пообедали им самим.
Кажется, в этот разговор Сэм впервые обиделся, заявив, что орчи людей не едят. На что Файнс попросил прощения и сказал, что в тот момент он об этом не знал, а орч очень так красноречиво показывал, что хочет сделать с маленьким воришкой. И бежал тогда Лок долго, очень долго.
И хоть и знает теперь, что орчи не людоеды, но страх остался.
В общем, помирились, выпили за встречу.
А через три дня отправились в Орсу.
На дилижансе первого класса. Весь его выкупили на двоих. А Сэму и его жерновам, с которыми он не расставался, заказали тяжеловоза — усиленный фургон и двойку хриков. Так и ехали — впереди дилижанс, а позади него фургон.
А что одиночество?