Удовлетворив своё желание, Кастиэль бессильно откинулся на подушки, а капризно убежавшую в уголок рта капельку воды Дин машинально снял подушечкой большого пальца. Губы демона ощущались горячими и ледяными одновременно. Впрочем, он и сам такой – полный противоречий и каждый раз открывавшийся с новой и незнакомой стороны. Сейчас взрывоопасная смесь ледяной магии и поистине адского темперамента буквально пожирала его изнутри, и у Дина нервно подрагивали руки, когда он кутал наставника едва просушенным одеялом.
Если верить целительским трактатам, им следовало просто переждать, но ожидание грозило сердечным приступом молодому магу, ибо на каждый неровный вздох больного его сердце отзывалось угрожающе ускорявшимся пульсом. Ещё недавно каждый жест и каждое слово демона раздражали, но сейчас он вдруг обнаружил, что ему катастрофически не хватает их вечных перепалок и глядящих на него в упор неловко-внимательных синих глаз. Ныне взор Кастиэля затуманен, словно подёрнутое дымкой надвигавшейся непогоды небо, а с уст вместо ставших привычными гневных комментариев срывается невнятный тревожащий бред.
Вечер близился, тени сгущались, а вместе с ними и состояние больного опять ухудшалось. Кастиэль метался на подушках и о чём-то бормотал, а затем внезапно с размаху впечатал кулак в комок сбившегося на краю постели одеяла. В воздух тут же фонтаном взмыл и распался на сверкавшие острые осколки настоящий мини-айсберг. Дин привычно отскочил в сторону – болезнь Кастиэля научила его быть осторожным – но мгновение спустя вновь оказался рядом. Стряхнул ледяную крошку с кровати, поправил одеяло и пригладил взмокшие от пота тёмные пряди, удивляясь тому, насколько легко ему даются подобные глубоко интимные действия.
Синие глаза в полукружье пушистых ресниц чуть приоткрылись, но Дин точно знал – демон не видит окружающего, и обычно пытливое выражение сменила потускневшая изморось беспамятства. Молодого мага пугало его состояние, для обычной простуды слишком затянувшееся, а ещё пугал тот факт, что они незаметно переступили черту чисто деловых отношений. Привязываться опасно – эту простую истину он постиг ещё в детстве, но общие переживания, как известно, сближают. Вот и сейчас он обеспокоенно потянулся к ниточке пульса на запястье Кастиэля и глубоко вздохнул, не ощущая желанного успокоения. Его собственная стихия – огонь – тоже волновалась под влиянием выбросов магии Кастиэля. В обычном состоянии Дин даже и тягаться бы с ним не подумал, но сейчас отчаянно страшился навредить. Пару раз по его вине в комнате образовывался настоящий потоп, и теперь он в особо критических случаях просто уходил на крышу и со всей возможной яростью обрушивал свои эмоции на ни в чём неповинный шпиль. Кажется, после выздоровления его ждёт нагоняй от Кастиэля, но это потом.
— Явился, — недовольно проворчал он, отмахнувшись от влетевшего в спальню ворона. На самом деле он радовался его появлению – Кевин разбавлял его тревожное одиночество своим присутствием, хотя и не мог сказать ни слова. — Эй, ты что делаешь! — громким шёпотом воскликнул он, когда птица попыталась опуститься на плечо пребывавшего в беспамятстве хозяина. Перехватил ворона по пути и принялся развязывать туго перетянувший правую лапу шнурок. Писем было немного – лишь короткая весточка от Сингера лично для Дина, да запечатанное аккуратной печатью послание Архимага.
Громкое пронзительное карканье прервало его задумчивость, и сердце Дина взволнованно затрепетало. С каких пор он стал настолько суеверен? Пакет упал на стол, а рука мага потянулась к лежавшей поверх одеяла кисти демона. На душе сразу стало спокойно, хотя ладонь температурой напоминала мраморное изваяние, а его сущности это определённо не нравилось. «Да и пошла она», - подумал Дин, опускаясь на стул рядом. Письмо прочитает сам Кастиэль, когда очнётся, да и неугомонный ворон пока обойдётся без его внимания – демону оно нужнее.
Взгляд рассеянно проследил полёт птицы до стола, и Дин вздохнул – здесь давно не мешало бы убраться, ибо за заботами о больном он абсолютно забыл о своих обязанностях секретаря. Между оставленными на столе рукописями и заметками – нагромождение пустых флаконов, тряпок и мисок. Сиделка из него так себе, но недостаток компетентности компенсировался рвением, порой даже чрезмерным. За бардак ему точно влетит, но всё это потом – сейчас он слишком устал за невероятно долгий день. Даже сон не шёл, да и какой к чертям сон в таком взвинченном состоянии. Руки тряслись не только от перенапряжения – утром ему пришлось объехать созданный Кастиэлем барьер и по мере сил укрепить, не раз помянув измождённый вид демона после подобных поездок, потому что задача оказалась не из лёгких. Впрочем, долго мучиться сейчас не пришлось – Дина вырубило на полувздохе, и он уронил голову на неловко вытянутую руку с ладонью Кастиэля в ней. Ему снились вечные снега и метели, а может, просто больной припорашивал снегом спальню – с него станется.
— Не трогай мои записи, паршивец, — услышал он сквозь забытьё сердитый хрипящий голос, и сон как рукой сняло.
Кастиэль приподнялся на локте и гневно ткнул пальцем в сторону клевавшего край смятого листка ворона, а в следующий момент в том же направлении полетела приличных размеров сосулька. Птица едва успела вспорхнуть, потеряв по дороге несколько перьев из хвоста и возмущённо каркая, а Дин поспешно поймал оголившееся в широком рукаве запястье демона. Подушечка пальца успокаивающе пробежала по часто бившейся ниточке пульса – в последние дни этого бывало вполне достаточно. Правда, Кастиэль уже пришёл в сознание, но вместо ожидаемой гневной отповеди Дин получил лишь долгий задумчивый взгляд.
— Как Вы себя чувствуете? — спросил он, не замечая украсившей его собственные губы глупой улыбки, наносившей его имиджу серьёзного мага непоправимый вред.