Пятки пошевелились снова. Лео отпрыгнул в сторону, сделал несколько шагов и оказался с другой стороны сугроба.
Сугроб сдвинулся. Затем развернулся, и Лео увидел медведя. Полярный медведь, самый обычный. Большой, с сальной шкурой, красной мордой и голодными глазами. Медведь осоловело уставился на Лео.
Лео начал медленно отступать. Откуда-то он помнил, что не стоит бежать при виде медведя, у зверя может сработать охотничий инстинкт.
Медведь не двигался и агрессивных действий не предпринимал, только смотрел. Из пасти у него текла красноватая слюна, замерзала по пути и ломалась красными сосульками. Хорошо бы он задрал какого-нибудь оленя и был сыт…
Медведь рявкнул. Не задрал. Голодный.
Лео отступал.
Медведь рявкнул еще и сделал шаг. Лео попробовал отступить пошустрее. Вернее, попробовал побежать. По улице Гагарина. С прилипшей к губам трубой это было тяжело, но Лео старался, держа трубу уже обеими руками, выдувая бешеную песню отчаяния.
Медведь устремился за Лео. Сначала лениво, но, когда Лео от страха прибавил скорости, мишка ее тоже прибавил.
Лео услышал его топот и припустил еще шибче. Во рту чувствовался кровавый привкус, ноги дрожали, руки тоже дрожали, но он бежал. Жадное хряканье, взрыкиванье и хлюпанье за спиной подстегивали, к тому же Лео слышал, что все это хряканье приближалось. Оглядываться Лео не успевал, успевал только под ноги смотреть. Да и не хотелось особо оглядываться.
Лео надеялся только на одно – свернуть, юркнуть в какую пятиэтажку, спрятаться. Хоть в мусоропровод, хоть куда. Но пока свернуть не получалось – улица была отгорожена от остального города высокими сугробами. Затем она резко повернула, Лео тоже, и за поворотом понял, почему все-таки она была улицей Гагарина.
Памятник. Видимо, народной архитектуры. Лео подумал, что его построили, вернее, создали какие-то местные ребята, скажем, с механического завода. Если бы не белый медведь за спиной и не примерзший к губам музыкальный инструмент, Лео смог бы оценить и композицию, и творческий взлет мысли.
Гагарин был симпатичным, но чересчур, пожалуй, крепким человеком, этакого штангистского телосложения. В общем, ширококостный комбайнерский типаж. Он стоял, положив руку на аппарат, напоминавший ракету с детского рисунка – с круглым иллюминатором и тремя опорами. Ракета была высокая, к ее выпуклому боку прислонялась худая лесенка, ведущая к иллюминатору, а на самой верхушке ракеты ютилась похожая на спутниковую тарелку антенна. Гагарин опирался ладонью на ракету и улыбался, смотреть на него было приятно.
Но что больше всего поразило Лео, поразило, даже несмотря на весь драматизм ситуации, – из-за ракеты выглядывали существа, сваренные из стальной арматуры. Судя по ноздреватым и глупым рожицам, это были инопланетяне.
Оценить новаторство автора Лео не успел. Да и задачи такой не стояло. Собрав остатки сил, он рванул к Гагарину, как к последней надежде.
Первый космонавт не подвел, Лео влетел на его звездолет с космической просто скоростью, даже труба не помешала. По трапу, потом в иллюминатор, потом на антенну. До земли, то есть до снега, метра четыре. Лео вцепился в тарелку, трубу тоже положил на нее. Губы болели.
Медведь тоже попытался влезть, но не получилось. И Лео возблагодарил скульптора, сотворившего лестничку слишком хлипкой, а борта ракеты слишком гладкими. Медведь съехал по ней вниз и наткнулся на выглядывающих из-за космолета галактян. Пришельцы гладкостью форм не отличались, наткнувшийся на остроконечность их форм медведь заорал и хряпнул по инопланетчикам лапой.
Пришельцев не дураки делали, на века, так что удар лапой здоровья мишке не прибавил. Самый большой сухопутный хищник завыл еще громче и снова попытался влезть на ракету, но снова безуспешно.
Лео не мог ничего противопоставить полутонне мышц, когтей и сала, единственное, что он мог сделать – это продолжить трубить. И он стал трубить. Правда, без энтузиазма – спасительная ракета, к которой прижимался Лео, была на редкость холодна. Холоднее воздуха, холоднее льда. Лео чувствовал, как прилипает к металлу прямо через пальто. Взывать о помощи в таком состоянии было не очень сподручно.
Медведь между тем не оставил надежды на легкий завтрак. Бродил вокруг памятника, поглядывал, порыкивал, поднимался на задние лапы, облизывался.
Лео замерзал. Он замерз уже до такой степени, что даже перестал бояться. К тому же вспомнил, что читал где-то, будто смерть от гипотермии – довольно приятная кончина, во всяком случае, не болезненная. А вообще думать и помнить становилось все труднее и труднее…
Тут послышались шаги.
Лео увидел, как к памятнику идут трое.
Коровьев.
Он сразу понял, что это Коровьев.
Коровьев посередине и ещё двое по сторонам.
Медведь почуял приближение посторонних и обернулся в их сторону. Видимо, он как-то с ними был знаком, поскольку ярость его, доселе направленная на Лео, мгновенно нашла новое применение. Зверь зарычал и устремился к ним. Как танк на крейсерском режиме. Люди же продолжали идти как ни в чем не бывало.
Мишка несся, они шагали ему навстречу. Потом Коровьев вытащил арбалет и выстрелил.