Мы прошли ещё немного, затерявшись среди густонаселенного рынка. Послушники провели меня к месту, где они посчитали никто меня не увидит. Глухой переулок, загаженный человеческими отходами. Оказавшись в приемлемом укрытии, я стянул с себя этот проклятый балахон. Вдохнул полной грудью свежий воздух. Дышать под этой тканью оказался куда труднее, чем исполнять жест богини, как я провозгласил, повторяя за послушниками.
— Господин мы, выполнили вашу просьбу, теперь мы можем вас покинуть, — процедил парнишка, смотря на меня исподлобья. Вот увалень, не простил меня за удар по его подруге. Если бы я этого не сделал, лежали бы они горизонтально под землёй. Осмотревшись по сторонам, я кивнул сам себе.
— Можете идти. Я не стану больше вас задерживать, — и повернулся спиной к Карлу.
Возможно это прозвучало из моих уст высокомерно, но по-другому с ними нельзя. Драконидка учила меня, что слабые Скаали понимают только силу. Если проявишь слабость, они почувствуют её, тогда так просто от тебя не отвяжутся. На этой ноте можно было с ними распрощаться, но одна юная особа этого не хотела. Она как прилипала схватила меня за рукав помятой рубахи, потянула к себе, останавливая меня. Я повернул голову, мельком бросая вопросительный взгляд. Опустив голову, она не решилась смотреть в глаза, боясь потерять всю собранную решимость.
— Спасибо, что защитили от храмовника, избранный, — произнесла она, и на этом всё можно было закончить. Но нет, девчонка продолжала удерживать меня, сжимая посильнее свой кулачок.
— Что тебя беспокоит? — спросил её в попытке подобрать нужный ключик в словах.
— Я…я, — Эмили пыталась выдавить из себя хоть слово, но они с трудом выходили из неё. Только на третьей попытке ей удалось сказать: — Я хочу пойти с вами, избранный!
Такое заявление поставило её спутника в ступор. Он ошарашенный не мог подобрать слов, чтобы отговорить свою подругу от безумной идеи.
— Ты слишком слаба. Я не смогу помочь тебе в трудную минуту. Моя главная задача выжить самому, а не нянчиться с детьми, — услышав от меня спасительную речь, он облегчённо выдохнул, расслабившись, словно тетива на луке, но возмутился на слово дети.
Карл высказал возмущение сразу, как только Эмили отпустила мою руку:
— Мы не дети! Кто позволил вам так называть нас?
— Вот первый признак ребячества. Взрослый бы даже не среагировал на это. Просто ответил, тонко поставив меня на место. Ты в очередной раз подтвердил мои слова, — я отвернулся от них. — Так, куда бы мне сейчас отправится? — пробубнил себе под нос свои мысли.
Он фыркнул.
— Пойдём, Эмили, нам больше нечего тут делать. Нужно как можно скорее вернуться обратно в храм и вернуть мантию жреца. Иначе нам не избежать гнева первосвященника. — Та кивнула, пригорюнившись.
Правда сильно подействовала на девчонку, интересно, почему она захотела пойти со мной? Я задумался на мгновение, как тут же мысль сменилась на тревожность. В голове закричало чувство опасности после слов Карла. Я вначале не понял, из-за чего, только через пять секунд до меня дошло. Если они сейчас заявятся в храм без Жреца, или, ещё хуже, в руках будут держать хламиду, то не трудно представить, что подумают храмовники, когда увидят их. Послушники — это обычные рабы, которые выполняют всю грязную неблагодарную работу. При любом косяке они становятся козлами отпущения. Я не заметил, что во время обдумывания слишком увлёкся, и почувствовал неприятную боль в нижней губе. Снова моя вредная привычка прикусывать губу. Так скоро шрам можно заработать. Я повернулся к парочке, бросил взгляд на хламиду в руках Эмили. Подойдя к ней, забрал ткань, она непонимающе посмотрела на меня. Карл уже был готов пойти на меня с кулаками.
— Вам опасно возвращаться обратно без меня, — сообщил им я, оглядываясь по сторонам, куда бы пристроить улики.