А вот сегодня Ичиго, не затыкаясь, восторженно описывал, как неизвестная иностранка возмутилась и так красиво поставила на место невоспитанных посетителей, мешающих и клиентам и персоналу. Он так сильно восхищался как тактически правильно все было сделано, как дерзко и так впечатляюще исполненно, что Хичиго пришлось поставить ментальный блок, чтобы радостный Ичиго не понял, что он в ужасе от произошедшего — этот злополучный момент настал — появилось всё-таки «та самая» от которой «екнуло», но сам Ичиго ещё не понял.
Он и Гримм уже давно ждали и очень страшились этого самого момента. Они уже пытались придумать несколько планов, как обезопасить себя в будущем от какой-нибудь стервозной блондинки, которая охомутает Ичиго, но ничего дельного так и не придумали. Вечерами они шептались на балконе, когда Ичиго засыпал, пытаясь смириться, что, скорее всего, им придется довольствоваться больше отсутствием в их жизни Ичиго, чем присутствием, если «придет та самая любовь, большая и чистая», но поговорить открыто на эту тему с ним так и не решались.
— Да твою мать, говорил же, что сломаешь ноги! — внезапно промелькнули в его голове мысли Гриммджо, но тут же пропали.
Хичиго заозирался вокруг, пытаясь заметить голубоволосую макушку, но ее нигде не наблюдалось. Однако, неподалеку, на скамейке сидела черноволосая девушка, а около ее ног на одном колене стояла красноволосая и массировала лодыжку. Он расслышал доносящиеся голоса девушек.
— Ну какого хрена?! — возмущённо спрашивала красноволосая. — Говорил же — сломаешь ноги — жалеть не буду!
— Но Гримм, они такие красивые… Просто ещё не научилась ходить… — черноволосая закусила губу и виновато смотрела на подругу.
Хичиго еще раз проверил стоит ли ментальный блок и только после этого начал охреневать в прямом смысле этого слова. Та красная — это Гриммджо?! Он мысленно чертыхнулся, выдохнул, подобрался поближе и присел за кустом, чтобы его не было видно. Женский голос продолжил материть всех жертв моды вообще и Тию в частности. А потом посетовал, что теперь придется сначала отнести покупки домой, а потом уже и ее саму, и обязательно приложить холодное к ноге.
— Я могу бросить тело и помочь тебе, — предложила Тиа.
— Я тебе брошу! Люди же сбегутся, вызовут скорую, твое тело увезут. Этого хочешь, да?!
— Мда, глупая идея. Согласна. Извини, Гримм, ну вот так нелепо получилось.
— Я выкину все твои шпильки!
— Нет, я научусь на них ходить! Я же девочка!
— «Я же девочка»! Начинается! Ты васто-лорд, Трес Эспада! Что за сопли в сиропе — «я же девочка»?!
— Но ты же тоже теперь девочка?! — возмутилась Тиа.
— Я — это я, пол меня не определяет. И тебя не должен. Я не против девушек и всякой милоты, но ломать ноги, бегая на каблуках, на которых не умеешь ходить, — это верх идиотизма!
— Согласна, недоработка. Но не говори, что быть девочкой — это сопли в сиропе! — обиженно надула губы Тиа.
— Ладно, извини, не прав. Просто на тебя больно смотреть… Ситуация нелепая и глупая. Не забывай, это не наши обычные тела с мгновенной регенерацией, тут надо будет пару дней внимание уделять, чтобы все зажило, и все это время терпеть боль. За лекарствами и мазями теперь придется идти, но это к лучшему — своя личная аптечка нам точно не помешает — ты же собираешься и дальше на своих шпильках носиться.
— А может Киса тоже сможет вылечить? Как Ичиго? — предположила Тиа.
— Можно попробовать, но это не тот случай. Она, хоть и любит тебя, но все же не твой духовный меч.
— Ну да, что-то я губу раскатала… Ладно, давай, посижу здесь, а ты сначала покупки отнеси, а потом сходи в аптеку, забери меня и начнем лечить.
— Договорились, — хмыкнул арранкар, взял в руки пакеты и пошагал к многоэтажному комплексу.
Хичиго проследил как красноволосая лёгкой походкой дошла до входных дверей, набрала код и зашла. Похоже, они сняли квартиру в этом комплексе — прямо в двух шагах от них. У него было столько вопросов, но главное — его реально отпустило, что незнакомая девушка, так приковавшая внимание Ичиго, оказалась знакомым арранкаром. Это, конечно, было было невообразимо, но куда более приемлемо, чем непонятная смертная, которая могла превратить их жизнь в ад.