Она фыркнула, отвернув нос.
— Анна, ты должна все же понимать причину.
— Он не такой, как ты, Питер. Он — это он, и таким не станет.
— Да. Ты права. Но он и не может быть таким, каким ты хочешь его видеть. Я не хочу, чтобы ты меня понимала, или простила, я знаю, этого не случится, но я хочу, чтобы ты понимала, однажды это может случится и это будет страшнее, чем гром с ясного неба.
— С чего ты вообще взял?
— Ты все еще не веришь мне, верно? Но поверь хотя бы Алану.
— Да с чего ты взял, что такое вообще произойдет? Может быть это и не случится.
Отец Питер протянул несколько секунд, после чего произнес:
— Ты когда-нибудь расспрашивала о его старых друзьях?
— О друзьях? Зачем?
— Если все так, как я думаю… То как бы ты не противилась, неизбежное случится.
Они простояли молча несколько секунд, пока Питер не решился произнести слова, что не давали ему покоя все последнее время.
— Но… Я думаю, ты и так все прекрасно понимаешь. А иначе… Стала бы ты покупать дом в этом захолустном городе, рядом с церковью.
Он увидел на лице женщины смешанную бурю эмоций. Похоже Питер был прав в своих догадках, и теперь Анна питала то стыд, то ненависть к нему из-за того, что ее раскрыли. Но не собираясь дожидаться очередного всплеска эмоций, Питер пошел в комнату будить Алана.
Проснувшись и увидев Мать, Алан взял ее за руку, и вместе они направились к машине, он в полусонном состоянии улыбчиво потирал глаза, и женщина помогла забраться ему на сиденье, захлопнув дверь. А подойдя к своей стороне, взявшись за ручку автомобиля, нервно обернулась с вопросом:
— Ну, чего еще?
Отец Питер стоял подле нее всего в паре шагов.
— Нам нужно поговорить. Я хочу рассказать тебе… В общем, если это случится и меня не будет рядом, ты должна знать, что нужно делать в первую очередь.
— Думаешь я не справлюсь? Тебя-то я выдержала как-то. Чего по-твоему я не смогу?
— Для начала, когда он обратится к тебе, он будет нуждаться в помощи. И первое же, что ты должна сделать, это не бояться.
Произнес он и в его голосе не было ни намека на неуверенность или несерьезность. Анна чуть повернулась с усмешкой.
— Ахах. Бояться? Чего? Ночных кошмаров? Ты серьезно?
— Ночные кошмары — это лишь сны. Но то, что реально смертельно опасно.
— Серьезно? И думаешь, я в это поверю? Признайся, Питер. Ты ведь сочинял все эти бредни только для того, чтобы не нести ответственность. Зачем ты и сейчас продолжаешь вот это придумывать? Мне уже ничего от тебя не нужно. Ты ждешь, что я начну подыгрывать тебе? Да и…
— Ты права, Анна, — оборвал он ее и с тяжестью признал: — Тогда я должен был думать не только о себе, но и своей семье. Сейчас я действительно сожалею, что так все вышло. И не хочу причинять тебе еще больше вреда. Но Алан и мой сын. Позволь мне позаботиться о нем.
— Что, научишь его бегать от своей семьи по всему миру?
— Нет… Хочу показать, как этого избежать. К сожалению, у меня не было того, кто мог бы мне рассказать это в свое время. Просто позволь…
— Не хочу, чтоб ты забивал его голову всякими бреднями.
Анна открыла дверь машины и стала забираться внутрь.
— Это все правда!
— Да? Но и доказать ты этого не можешь, — сказала она, захлопнув дверь.
Машина тронулась, и Анна повела пикап от церкви по дороге вдоль шестиэтажных домиков.
— Дорогой, что это у тебя? — спросила она, мельком заметив выбившийся из-под футболки крестик. Алан, вздрогнув, тут же убрал его под одежку.
— Ничего!
— Питер тебе его дал?
— Мам, правда, ничего! Ничего!
— …Не волнуйся, я не буду ругаться.
Она краешком глаза заметила, как крепко мальчик прижимал в ладошках к груди крестик, словно боясь, будто его отнимут.
— Я не заберу твой крестик. Можешь не волноваться. Расскажешь, как твои дела? Как время провел?
— Папа научил меня писать стишки, — уже более улыбчиво произнес Алан.
— О, вот как. И какие стишки вы писали?
Мальчик весело начал шарить по карманам и нашел сложенный листик. Раскрыв его, он бодро зачитал:
— Солнца яркий лучик!
Совсем не видно тучек!
Анна улыбнулась и, усмехнувшись, кинула быстрый взгляд на Алана, усердно пытающегося разобрать собственные закорючки.