И вот, ты пришёл ко мне снова. Вопреки моим протестам, ты сказал, что не можешь больше жить без меня, ты попросил либо убить тебя в этом доме, либо впустить в него и вернуть все, как было раньше.
Ты так сильно хотел быть рядом.
Так отчаянно бился за меня. Ты так слёзно жался ко мне, пока все остальные ненавидели тебя. Ты хотел человеческого тепла. И как мне было горько от того, что просить его ты пришёл у призрака, а не живого человека. Неужели все окружающие тебя люди были мёртвыми?
На этот раз нам никто не мешал. Ничего нам не препятствовало. Я знала, они смотрят. Глазеют из всех щелей. Смеются, ненавидят, морщатся от отвращения.
Я знала, это неправильно. Но мне было так хорошо, что было плевать.
Дом не останавливал меня.
Ничего меня не останавливало.
Словно все моё окружение смилостивилось и дало мне последний шанс. Последний раз…
Чтобы потом…
Потом к Констанс пришла полиция и начала спрашивать кто ты такой. Они наблюдали за её домом. Они узнали, что ты там живёшь. Констанс снова плела свои искусно выдуманные истории, в которых правды было так мало, что её трудно было бы разглядеть под сильнейшим микроскопом. А потом они заметили нас с тобой внутри этого дома. Когда ты выходил оттуда, не зная о том, что слишком поторопился. И когда я провожала тебя, надеясь, что в сумерках нас не заметят.
— Кто вы такие? — спросил какой-то толстый мужчина и побежал к нам. У полиции куча предубеждений насчёт этого дома. Даже они боятся его. Думаю, насчёт меня в органах были какие-то дела. А тут я… собственной персоной, являюсь из дома, из которого, по словам Констанс, сбежала вместе с Майклом когда-то.
— Они просто дурачатся, отправились в этот дом на разведку, подростковые забавы, — медовым голосом приговаривала твоя бабушка. Она всегда так говорила со своими детьми, думая, что так она демонстрирует свою любовь к ним.
С тобой она никогда так не говорила…
Её попытки были тщетны. На помощь тому мужчине бросились его коллеги.
— Убирайтесь оттуда! — кричал этот мужчина нам. Я поняла, что оплошала. Если бы я скрылась, это вызвало бы много вопросов. А выйти за ограду я не могла. Я помню, как в поиске помощи смотрела на Констанс, в глазах которой читалась паника.
Мужчина увёл тебя за изгородь и бросился ко мне. Он схватил меня руками и начал тащить к воротам.
Никто не хотел помочь мне. Если я выйду с территории дома, то исчезну и появлюсь в доме. Снова. И это вызовет гораздо больше вопросов, чем то, почему я, считавшаяся сбежавшей, вернулась в этот дом со своим братом, который неестественно быстро вырос.
Его руки буквально обжигали меня. Я сопротивлялась, пока он вытаскивал меня за ворота. Он обезумел. Вероятно, от страха. Сколько раз их вызывали сюда по ложным тревогам.
Я не могла винить его, но мне было больно. Чем дальше я была от дома, тем больнее мне было.
— Нечего…шастать…по этому чертову дому…— шипел он.
Его коллеги пытались его оторвать от меня. Пытались успокоить.
— Не трогай её! — кричал ты, пытаясь помочь. Но он отталкивал тебя.
— Сэр! Перестаньте! — старалась помочь Констанс. — Ведёте себя как маленький! Они уйдут, пройдёмте ко мне, мы поговорим с вами об этих двух. Уберите от неё руки! Вы совсем с ума сошли, это же просто…
— Я никуда не уйду, пока эта юная леди не отойдет от этого дома, я уже сказал! — рычал он и, когда я вырвалась и начала бежать к дому, он поймал меня и, очевидно, рассвирепев окончательно, ударил меня по лицу. Я упала. Наверное, мне было не больно.
Я не помню.
Помню только, что после этого он закричал, и его голова начала против его воли трястись. Я сначала подумала, что это Тейт, оставаясь невидимым, решил спасти меня. Но потом я увидела тебя. Ты стоял и неотрывно смотрел на него. Сосредоточено. С ненавистью. Твоя рука сжималась в кулак. Медленно и угрожающе. А когда сжалась…его голова просто лопнула.