— Наслаждайся, сука, — пробормотал Кроу и встал подальше от мониторов с арбалетом в руках.
И вот тогда, затем. Это заставило Феликса собраться наконец-то, мускулистая рука Джека Кроу взяла арбалет наизготовку и следом за ним также двинулся Феликс, прикрывая левый фланг Кроу, и занимая позицию он заметил там Кота, влезающего на клетку лифта с мешком воздушных шариков, наполненных бензином, и Феликс вспомнил, что стоял здесь раньше, осыпаемый искрами от ацетиленовой горелки, когда Карл вырезал дыру в верхней части кабины лифта, чтобы Кот мог… мог что?
И разум Феликса закружился в водовороте воспоминаний, соображая, что Кот должен был бросить свои наполненные бензином шарики в кровавый лифт вместе с сигнальной шашкой! Выгоняя вампиров в зону их уничтожения и это было безрассудно, это было безумие и мысли Феликса завопили, я должен убираться от этих людей!
Но все, что он сделал тогда, выхватил Браунинг и тогда, когда они услышали реверберацию из шахты лифта, грохот ударов, визг и стук, и Феликс думал, Боже мой! Она вырвется из этого лифта!
Затем внезапно, тишина. Ни звука. Никаких ужасных, разносимых эхом криков, только гул машины, поднявшейся на несколько последних футов и остановившейся.
Дверь лифта не открылась.
И она все еще не открылась.
И затем он попытался, старый контур жужжал, металл стонал и не открывался..
И Феликс, и Джек оказались у мониторов, даже не задумываясь, но на них ничего не было, кроме битого стекла и крови на полу и стенах, они едва переглянулись, прежде чем вернуться на позицию, оружие наготове, и Кроу крикнул, — Осторожно, народ. Похоже, она заперлась!
И затем он потянулся за своим маленьким дистанционным пультом, изготовленным для него Джоплином — он был на полу, в пятнадцати футах от лифта — вот где они были. Феликс и Кроу стояли рядом, когда двери лифта просто сорвало, как ураган срывает с якоря корабли и они врезались в них.
Дверь ударила Кроу первым, ударила его плашмя и по всей правой части тела, дверь крутанулась, как перевернутая карта и шлепнула вглядывающегося Феликса по голове, и когда он упал, то увидел ее, выходящую из лифта в темноте, и комната внезапно наполнилась пылью, и затем он лежал на спине, безучастно глядя на блики опрокинутого прожектора на потолочных плитах, мимо края смятых дверей лифта, лежащих на нем.
Затем задвигались огни, зазвучали голоса, зашаркали ноги и кто-то позвал кого-то к кому-то на помощь, и он поднялся, откидывая дверь в сторону с пистолетом в руке и…
— И она смотрела на него.
Она была там, стоящая прямо перед лифтом, дыша и ослепляя его, и он видел радужку ее глаз и ее широко раскрытые губы и он услышал шипение и показались клыки, и он сознавал, что погиб, знал это, но он был каким-то образом настолько далек от этого, будто это происходило с кем-то другим на киноэкране.
Нужно застрелить ее… Знал, что должен выстрелить в нее, и он все еще держал пистолет в руке, но не мог вспомнить как стрелять, но он все равно поднял пистолет, и она глядя на него пошла к нему, к нему, к нему.
И арбалет Отца Адама выстрелил и огромный болт ударил ее под правую грудь, с хрустом вылезая из спины под левой лопаткой, она вскрикнула и высоко подпрыгнула вверх, кружась и взвизгивая…взвизгивая…
И потом она пропала.
Куда? Куда-то. Возможно, она была где-то слева? Она двигалась так быстро.
И он почувствовал, что вскочил на ноги, и он чуть не закричал, думая, что это она, но это был только Джек, стоящий с вымазанной кровью щекой и смотрящий на него.