— Ты меня бросила.
— Это было тактическое отступление, — возразила я. — И тебе следовало поступить также. К тому же без меня тебя отчитывают меньше.
— Мне погрозили пальцем, — пытаясь скрыть улыбку, ответила сестрица, но не преуспела. — Ее милость велела спускаться в гостиную.
— Выходит, там есть на что посмотреть, — заметила я. — Ты же вломилась ко мне и разбудила, страдая из-за несуразных опасений. А между тем мне завтра возвращаться во дворец, и там я спать так сладко уже не буду.
Амберли фыркнула, затем поднялась со стула, на котором сидела, пока горничная делала ей прическу, и мы направились в гостиную. И если сестрица была в волнении, что вполне понятно, то я испытывала простое любопытство. Неугомонная сестрица вцепилась мне в руку, вновь потребовав не оставлять ее одну ни на минуту. Пожалев, что под рукой больше нет подушки, чтобы вразумить ее милость, я заверила, что она еще сама будет просить меня оставить ее наедине с посланиями, но, вырвав у меня клятву, этого уже не добьется.
— Тебе бы всё подшучивать надо мной, — надулась Амбер, — а меж тем я будто в огне. Это же так невероятно!
— Что именно? — с улыбкой спросила я. — То, что твоей красоте воздают должное?
— Во-первых, я еще не знаю, воздают ли, — возразила сестрица. — А во-вторых, для меня всё это впервые. Вспомни, как сама мчалась в гостиную.
Я мчалась, ожидая одно-единственное послание, которого так тогда и не получила, а в остальном меня терзало не волнение, а вот такое же любопытство. Правда, было оно более оживленным, чем сейчас, когда я сопровождала Амберли, но особого трепета не испытывала. И разница в наших чувствах была совершенно понятна. Баронесса Мадести ожидала ухаживаний и предложения руки, а я возможности сойтись с королем. И если бы не дядюшка с его неверной трактовкой моих устремлений, то уж и не знаю, удалось ли бы мне это когда-нибудь… Если бы только вышла замуж на сановника и так смогла сблизиться с государем, но тогда мне бы ужасно мешал супруг, который уж точно не поддерживал бы моих взглядов. Их и сейчас никто не поддерживал, кроме меня и, пожалуй, магистра Элькоса, для которого женщина на службе Отечеству была привычна… если, конечно, она – маг. Но не будем о печальном…
Итак, мы с сестрицей явились в гостиную, заставленную цветами. Матушка уже была здесь, и она стояла, задрав подбородок, так демонстрируя свою обиду. Пожав руку Амбер, я отпустила ее и устремилась к родительнице. Обняла ее за талию и, уложив голову на плечо, умиротворенно вздохнула:
— Как же хорошо, милая моя матушка, — сказала я. — Наша Амберли произвела впечатление на гостей, это так восхитительно.
— Не могу с этим не согласиться, — чуть ворчливо ответила старшая баронесса Тенерис. — Отойдите, Шанни, я всё еще сержусь на вас.
— За что? — изумилась я.
— Вы закрыли дверь перед моим носом! — воскликнула родительница. — Это совершеннейшее неуважение…
— Как жаль, — я отошла от нее и опустила голову. — А я так старалась угодить вам. Вы ведь не любите ждать, матушка, и я старалась не заставлять вас делать этого. Простите, что пыталась быть расторопной. — После вернулась к опешившей от моей наглости баронессе, вновь обняла ее и уместила голову на плече: — Мне искренне жаль, что расстроила вас. Очень жаль, — и я протяжно вздохнула и призналась: — Я люблю вас, дорогая моя.