— Юная свежесть и красота, — прокомментировала я свое отражение и скосила глаза на служанку.
— Истинно, — важно кивнула она.
Когда я пришла к покоям герцогини, их хозяйка уже успела сменить наряд. Окинув меня взглядом, ее светлость просияла:
— Именно так! Это то, что я желала видеть. Очаровательно, — подвела она итог.
А пока она рассматривала меня, я также разглядывала герцогиню. Этот легкий наряд ей шел необычайно. Она будто помолодела разом лет на десять. Прическу моя покровительница тоже сменила, да так, что ни о каких шляпках разговор не шел. На ее макушке был свернут объемный пучок, вокруг основания которого шла серебряная нить с россыпью бриллиантов, и они красиво контрастировали с черными волосами герцогини. В отличие от меня, на ее светлости украшения имелись, но не громоздкие, оттого смотревшие уместно.
Кроме меня в покоях присутствовали десять фрейлин. На всех них были уже надеты утренние платья. Дамы тоже успели внести необходимые штрихи, и теперь выглядели необычайно мило. Удивительно, как может преобразить женщину не только богатый наряд, но и упрощенный, но продуманный образ. Мы теперь казались не придворными дамами, но стайкой бабочек. На фоне остальных женщин должны были выглядеть, как распустившийся цветок, среди ухоженных веток.
Фрейлины отнеслись к своему преображению спокойно, в любом случае, никто не выглядел хмурым или угнетенным, будто всё это было задумано изначально и принято душой и сердцем. Разве что следующая причуда ее светлости ввергла нас в ошеломление.
— Мы поедем верхом, — заявила герцогиня. Она осмотрела нас и изумилась в ответ: — И что это за недоумение на ваших лицах, дети мои? Мы ужасно опоздали, и если не поспешим, то упустим момент, когда государь отправится на охоту, а мы так и не пожелаем ему удачи. Необходимые распоряжения я уже отдала. Поспешим. — Она прошла к дверям, но вдруг остановилась и опять обернулась: — Надеюсь, среди нас все умеют держаться в седле? Мы поскачем быстро.
Вопрос явно предназначался мне, об остальных фрейлинах герцогиня знала достаточно. Однако вздохнула только Керстин.
— Ох.
— Значит, все, — удовлетворенно произнесла ее светлость, и мы, наконец, отправились на пикник.
Скажу честно, я даже обрадовалась тому, что мы поедем верхом. Это было очередным «преступлением», о котором матушка не знала. Когда мы отправлялись на лето в ее поместье, я пользовалась свободой, которую получала там, и часто каталась на лошади. Разумеется, об этом баронесса знала, не знала она лишь о том, что, отъехав от усадьбы, я пересаживалась на коня грума, и пока он вел в поводу мою кобылку, я скакала в свое удовольствие, сменив дамское седло на мужское. Амберли знала, укоряла, но молчала, как и грум. Но как раз в его интересах было хранить нашу маленькую тайну, и потому я с неизменным успехом и удовольствием нарушала правила.
Моей милой Звездочки не было ни во дворце, ни тем более в резиденции Его Величества. Но имелись лошади ее светлости, и они уже ждали хозяйку и ее сопровождение. Это были спокойные и послушные скакуны. Для них была выделена отдельная конюшня, и ухаживали за ними конюхи ее светлости, над которыми стоял граф Экус, высокий, длинноногий мужчина с надменным лицом и совершенно бесцветными чертами.
Он тоже был представителем Малого Двора герцогини Аританской и прибыл вместе с ней из Аритана после ее возвращения в королевский дворец. Графиня Экус была когда-то фрейлиной ее светлости, однако, забеременев, покинула службу, но не свиту герцогини. Впрочем, она жила в своем поместье, где растила детей, а их у четы Экус было уже пятеро. Когда главный конюший успевал совмещать свою службу и обязанности мужа, оставалось загадкой, но все его дети были похожи на него, как доверительно рассказала мне Керстин – мой неутомимый поставщик сплетен и правдивых сведений.