Сильная рука перехватила запястье. А после она сама не заметила, как оказалась прижатой к мужской груди.
— Отпусти! — попыталась вырваться из крепких объятий.
— Ты же умер! — выкрикнула она, обмякая в чужих руках. — Что ты здесь делаешь?
В ответ она услышала негромкий смешок. Локи завёл ее руки ей за спину, замирая, прижав к своей груди. Посмотрел с высоты своего роста на раскрасневшееся лицо. Чтобы не прерывать зрительный контакт и не довольствоваться видом гладко выбритого подбородка, Алиса вскинула голову.
— Наша связь сильнее, чем ты думаешь, — тихо ответил он.
— Может, хватит загадок? — устало выдохнула Алиса. Хотелось разложить по полочкам хотя бы один вопрос из той кучи, что свалилась на ее неподготовленные плечи.
— Ты родила не только моего сына, вместе с ним переродился и я. Не в совсем привычной форме, но я вернулся благодаря тебе.
— И почему ты не живёшь? Почему ты здесь? Шёл бы и делал свои дела, или после смертью у тебя их не осталось? — Алиса выкрутилась из нежеланных объятий и сделала несколько шагов назад, стараясь увеличить дистанцию между ними.
— Потому что я — это ты.
Алиса нервно засмеялась и, прижавшись к стене, медленно опустилась на пол. Происходящее вновь казалось каким-то театром абсурда.
— Когда ты родила моего наследника, я некоторое время не мог отделиться от него, — он остановился у лежащего на кровати тела. Наклонившись, своими длинными пальцами погладил бледную щеку. — Ты бы его видела, он прекрасен. И очень силен. Какое-то время его энергии хватало на нас двоих, но он рос, и нам стало тесно.
— И тут ты вспомнил обо мне? — невесело усмехнулась Алиса, представляя маленького мальчонку, который, как ей казалось, был точь-в-точь копией своего отца.
— Я бы и не вспоминал. Но ты была слишком жалкой. Фарфоровая кукла без мозгов. Их у тебя отняли. Я делал все, чтобы вспомнила, кто ты есть.
— Ты хочешь, чтобы я тебя поблагодарила? — спросила она, с нездоровым огоньком в глазах глядя на Локи. Снизу он казался ещё выше, словно великан, возвышающийся над деревней лилипутов.
Локи ухмыльнулся:
— Почему бы и нет?
— Да пошёл ты, — Алиса снова сжалась и обняла колени. В носу неприятно защипало, но слез, как ни странно, не было. Похоже, она уже выплакала все свои запасы, оставляя внутри одну сухую и колючую пустыню.
— Я все ещё бог, — не церемонясь, он схватил её за локоть и грубо поднял на ноги. — И я все ещё могу тебя уничтожить.
— Да какой ты бог? Так, божочек, возомнивший себя невесть кем! — на девушку нахлынула ярость, которой она не смогла сопротивляться. — Недолюбленный сын, неважный любовник, эгоцентричный комок безобразия! Такой себе из тебя бог!
Метко брошенные слова долетели ровно до цели. Лицо Локи окаменело, лишь глаза налились нескрываемой злостью.
— Молчать! — одного резкого движения его руки хватило, чтобы с силой отшвырнуть девушку обратно к стенке. Боль пронзила ее затылок, но не остудила пыл.
— Не нравится, когда говорят правду? — ноги тряслись от страха и ненависти, но все же, собрав последние силы в кулак, она смогла подняться на них и выпрямиться. — Ты настолько жалок, что желаешь вызывать только страх. А я тебя не боюсь больше.
Он ничего не ответил. Посмотрел на неё, слегка покачав головой, и испарился. Ушел по-английски, как и всегда.
Без него стало легче дышать. Алиса осмотрела комнату, из которой не было выхода. Тюрьма, в которой она пленница дважды — душой и телом, в прямом смысле. Что же будет дальше? Скрытые некогда от неё воспоминания полезли в голову одно за другим, извиваясь словно скользкие змеи. Душили подобно десяткам холодных жилистых тел, оплетающих ее шею. Нашептывали непрошенные мысли, как умелые искусители, сверкая знакомыми холодными глазами.
Закрыв уши, Алиса закричала. Акт отчаяния, иначе не назовешь, но по-другому она сейчас не могла. Долгий, протяжный крик, который никто и никогда не услышит.
Прижимая к губам дрожащие ладони, она отчётливо поняла, как хочет сбежать отсюда куда подальше. Подальше от этой жизни, подальше от Адама-Клинта-Бартона, от Локи, Мстителей и Щ.И.Т.а, подальше от всего, чем жила в мечтах и в настоящем. Просто бежать куда глаза глядят. Оставаться тут становилось для неё невыносимым.