Вскоре позвали обедать. Эмма с нескрываемым удовольствием наблюдала за тем, как рушится связь между Лилит и её племянницей. Конечно, ей было всё равно, что Изабель почти не разговаривает и находится на грани, готовая вот-вот заплакать. Самое главное – прихоть хозяйки исполнена. Этим нездоровым отношениям наступил конец.
– Леди Эмма, вы почти ничего не съели, – заботливо произнесла Матильда, видя, что девушка встала из-за стола, намереваясь подняться обратно в свою комнату.
– Я не голодна, – тихо ответила кареглазая, бросив взгляд в сторону Лилит. Та сидела опустив глаза, которые были почти скрыты под свисающими густыми волосами. Должно быть, ей тоже было грустно. По-своему, но было.
– Сядь и закончи ужин, – командным тоном произнесла Эмма, отпивая вино из бокала. – Хватит устраивать скандалы.
Изабель улыбнулась и, взяв в руки тарелку, бросила её на пол.
– Ой, – пожала плечами она. – Я такая неаккуратная в последние дни. Полагаю, ужин окончен? Я могу идти?
Так и не дождавшись ответа от рассерженной тётушки, леди направилась к лестнице и вскоре скрылась из виду.
– Ну, довольна? – хозяйка взглянула на Лилит. – Посмотри, в кого ты её превратила.
– Это не я сделала, а ты, – безразлично отозвалась ведьма, водя пальцем по кромке бокала. – Своими бесконечными запретами и жёстким контролем.
– А ты так хорошо её понимаешь, я смотрю. Вот иди и убеди её спуститься и нормально поесть. Она уже несколько дней толком не питается.
– Я в няньки не нанималась. Сама иди и уговаривай эту девчонку. Она твоя головная боль, а не моя.
– Надо же. Совсем недавно ты пела другие песни. Неужели вашим милым взаимоотношениям конец?
– Не было никаких отношений. Я… Мы просто играли и развлекались. Теперь это наскучило.
– Нет, нет. Всё не так. Что-то произошло, да? – Эмма почти смеялась. – Не рассказывай, не надо. Мне не интересно. Главное, что ты наконец оставила мою девочку в покое. Надеюсь, у неё хватит ума больше с тобой не связываться, ведьма.
Лилит встала из-за стола. Она чувствовала, что если сейчас не уйдет, может сорваться и натворить ещё больше бед, нежели в деревне.