Лена
С утра я была, мягко сказать, не в форме. Да что там! У меня, мать его, все валилось из рук!
А все этот дурацкий сон и хреновый доминант, свалившийся на мою не менее дурную, чем у него самого, голову.
После такого сна я еще долго не могла привести свои растрепанные чувства в порядок. Но холодная, даже ледяная вода, хоть ненамного, но взбодрила тело, и уже, к счастью, в низу живота больше не ныло от той сосущей пустоты, образовавшейся поутру.
Не будем вновь упоминать, из-за чего. А точнее, из-за кого!
После ледяного душа насухо вытерев тело, замерла, всматриваясь в свое отражение в местами поцарапанном и почерневшем от времени зеркале. Отразившее молоденькую, но слишком уставшую для моих лет девушку.
Мля! Мне всего двадцать три, хотя тоже не мало, но сейчас, я выглядела на все тридцать. С хвостиком!
Господи.
Раздраженно фыркнув, взяла в руки расческу и, хоть как-то приведя в порядок спутанные после воды светлые волосы, оставила их сохнуть естественным путем. И так уже кончики были посеченные после извечных сушек дешевеньким без функции охлаждения феном.
Прикрыв глаза, облокотилась на дряхлую, дышащую на ладан стиральную машинку, случайно локтем ткнула на кнопку включения, а дальше…
Дальше произошло то, от чего я посчитала свое утро стартовой линей того адского пиздеца, в который превратится этот день.
Машинка под моим легким весом как-то странно пискнула, фыркнула, икнула, и не успела я сообразить, как она запустилась.
Мать его.
Запустилась. Без белья! И шланга, аккуратненько лежавшего сверху машинки. Его я при стирке обычно спихивала в саму ванну, чтобы слив лил в нее.
— Твою дивизию! — взвизгнула я, когда через несколько минут до моего ошалевшего мозга начало доходить, что вода-то полилась на пол, заливая совсем маленькое пространство ванной.
Не придумав ничего лучше, сорвала с себя влажное полотенце и, плюхнувшись на колени, попыталась вытереть им воду, но неведомо как поскользнувшись, стукнулась макушкой о дребезжащую машинку.
— Да чтоб тебя! — взревела, пытаясь одной рукой вытереть воду, а другой выключить свихнувшуюся стиралку.
Но от моих потуг стало только хуже. Нога подвернулась на скользком полу, и я рухнула на пятую точку. Больно приложившись попкой об растрескавшуюся от времени плитку, уже завопила в голос, так как мелкие камушки впились осколками в мою филейную часть.
Матерясь, как портовый сапожник, еще, наверное, с час я сражалась с машинкой и уже когда отчаялась, с победным кличем смогла-таки ее успокоить.