«Кожаная куртка» сначала внимательно осмотрел прибывших, комментируя увиденное двумя-тремя фразами. На Элли он, казалось, не обратил внимания и вовсе — всего одна короткая, сухая и резкая фраза. Ормак развел руками, мол «взял, что было». Мужчина нахмурился, почесал квадратный подбородок, но не стал спорить.
Осмотр продолжался полчаса, и еще столько же они просидели на земле, ожидая, когда им позволят зайти в дом. Элли прислонилась к массивному колесу телеги и с замиранием сердца осматривала рану: опухоль стала совсем твердой, и теперь через предплечье тянулась бугристая корка запекшейся крови пополам с грязью; ее товарки по несчастью сидели чуть поодаль и о чем-то переговаривались. Девушка лишь однажды попробовала заговорить с ними, но вышло еще хуже чем на рынке, и ей пришлось объясняться с помощью жестов. От воды рана защипала с удвоенной силой, но Элли не обратила на это никакого внимания — их впустили в дом.
Они оказались в просторной кухне, где сердитая толстая женщина протянула им миски с едой. С жадностью Элли накинулась на жидкое варево, которое оказалось луковым супом; с трепетом ломала черствый с одного бока ломоть хлеба — это была знакомая, человеческая еда. Они сидели за длинным дощатым столом и торопливо ели: другие невольницы игнорировали ложки и пили суп через край. На их фоне Элли, как ей казалось, выделялась еще сильнее; не в лучшую сторону.
Еду отобрали и явился «кожаная куртка»; еще раз он осмотрел женщин, на этот раз подолгу расспрашивая каждую и требуя снять одежду. Элли удивилась с какой покорностью они сбрасывали с себя грубые платья, с какой готовностью они демонстрировали свои тела (от вида некоторых девушке стало нехорошо) и позволяли мужчине разглядывать их; в голове Элли промелькнула страшная догадка, но прежде чем она смогла оформиться, мужчина подошел к ней.
— Ik rrobat e mia, — он обошел вокруг, зачем-то собрал ее длинные спутанные волосы, заглянул за уши.
— Не понимаю, — Элли развела руками, показала на свой рот и покачала головой. Этот жест как будто развеселил мужчину. Он потянулся к тесемкам платья и девушка испуганно отступила. Другие женщины зашушукались, с улыбками глядя на нее. Одна из них попыталась положить руку ей на плечо, но от этого скупого проявления заботы Элли испугалась еще сильнее. Мужчина откровенно веселился, манерно подступая к ней.
— Mos lënduar, mos kini frikë, — он гостеприимно распахнул объятия, оттесняя девушку в угол комнаты.
— Не надо. Пожалуйста, — Элли вот-вот готовилась зайтись в истерике; и ее совершенно не волновало, что до этого она черт знает сколько просидела в клетке абсолютно голой. Мужчине надоела эта игра: двумя ловкими движениями он сначала поймал девушку, а затем сдернул платье. Как ни странно Элли тут же успокоилась, видя, что ее тело заинтересовало его в куда меньшей степени, чем других — «куртка» равнодушно оглядел тощие ребра, без всякого интереса сделал круг, потрогал пальцем заживающую рану и отошел.
— Ata në katin e dytë, dhe kjo … — Мужчина еще раз осмотрел Элли и покачал головой, — le të qëndrojnë atje, ai gjen Ormak aplikim.
Женщин увели, Элли позволили одеться и усадили в дальний угол кухни рядом с горящим очагом. Успокоившись, она наконец смогла оглядеться. Помещение было большим и не слишком чистым; в два ряда стояли длинные деревянные столы, на которых несколько человек резали мясо, месили тесто, чистили рыбу; два больших очага развеивали мрак комнаты — в ней не было открытых окон. Кажется, она задремала, и разбудил ее невероятно аппетитный запах жареного мяса и овощей. Элли потянулась, с надеждой глянула в сторону огня, но тут перед ней возник Ормак. Жестом он приказал следовать за ним.
Они вышли в темный коридор, миновали дверь и очутились в огромной зале; стены здесь были обиты темными панелями, украшены гобеленами и картинами; игральные столы, небольшие темные диваны и кресла, огромная люстра с горящими свечами, свисающая с потолка на массивной цепи, небольшие светильники на стенах — здесь даже был мягкий ковер и в целом зал показался Элли вполне уютным. Но напрасно она думала, что они останутся здесь — Ормак не остановился и повел ее дальше, и, спустя несколько минут плутания по узким коридорам, они вошли в небольшую жилую комнатку. Навстречу, из глубокого, удобного кресла, поднялся высокий, словно высохший на солнце, мужчина. Ормак сказал несколько слов и подтолкнул Элли к нему.
— Здравствуйте, — девушка чуть склонила голову. Ее слова не возымели никакого эффекта — все в этом мире не обращали на них внимания. Элли могла ругаться как сапожник — всем было бы наплевать. Ормак закатал рукав ее платья, демонстрируя мужчине рану; тот цокнул языком, долго, с прищуром рассматривал ее, а потом, видимо, назвал такую сумму, что Ормак от негодования едва не подпрыгнул. Мужчина, выслушав речь толстячка, пожал плечами, накинул на плечи плащ и вышел.