***
Солнце било прямо в глаза, и Элли, не желая просыпаться, попыталась накрыться с головой. Давно нужно было повесить шторы — уже месяц они аккуратной стопкой лежали в шкафу, и ей было лень занавешивать большие, почти во всю стену, окна. Сон испарился, и девушка лениво пошарила рукой по другой половинке кровати, где должен был спать Джо — парень любил дрыхнуть до обеда, но Элли будила его с первыми лучами солнца.
Второй половины не оказалось; вздрогнув, девушка рывком села, отбросив незнакомое, тяжелое одеяло. Сердце бешено колотилось в груди, пока она пыталась привести мысли в порядок: Джо и его большая квартира остались в Варшаве, в совершенно другом мире; Элли — больше не студентка медицинской академии, теперь она — помощница местной знахарки. И вчера ночью на болоте на нее напал странный тип…
Элли подпрыгнула от ужаса, вспомнив события вечера — ее похитили! Ну кому, скажите на милость, она могла понадобиться? Зачем? Ее не хотели покупать на невольническом рынке, от нее с радостью избавились владельцы борделя — девушка совершенно не сгодилась даже для черной работы в таком заведении, а тут ее украли…
Комната, в которой она проснулась, оказалась большой, просторной и очень светлой; она была со вкусом обставлена мебелью из темного дерева — массивный письменный стол, несколько высоких стульев с резной спинкой и подлокотниками, большие шкафы, забитые фолиантами и свитками; на стенах — незнакомые географические карты и один портрет. Возле кушетки, на небольшой скамеечке лежала стопка одежды. Чуть смутившись, Элли поняла, что спала абсолютно голой. Из памяти тут же услужливо всплыло воспоминание о кувырке в грязную болотную воду. В общем-то Элли никогда не стеснялась своего тела — оно было в меру стройным, в меру ухоженным и привлекательным. Конечно, за столько месяцев она немного сдала, но все равно… Элли отмахнулась от дурацких мыслей. Какая разница, как она выглядит? Все в этом чертовом мире смотрят на нее с нескрываемым отвращением, так что она может вовсе не волноваться.
Платье оказалось новым; чистым, из добротной, мягкой на ощупь ткани нежного голубого цвета. Еще к платью прилагался легкий, декоративный корсет, от которого Элли пришла в неописуемый, девчачий восторг — ни разу в этом мире у нее не было такой красивой одежды. Покрутившись вокруг своей оси, тщетно стараясь рассмотреть себя со всех сторон, Элли с большим энтузиазмом принялась искать зеркало. То нашлось почти сразу — девушка радостно провернула крутящуюся раму, и в ужасе отшатнулась, увидев свое отражение.
Шея пестрила черными пятнами синяков и багровым следом от петли веревки, щеки и лоб были изуродованы мелкими порезами словно от маленьких когтей, на правом виске расплылся огромный, уродливый фиолетовый синяк.
Перед глазами тут же всплыли обрывочные воспоминания — ее тащат по лестнице вниз, не слишком аккуратно кладут на деревянный стол, кажется, связывают руки. Над девушкой склоняется неясная черная тень; что-то спрашивают, что-то требуют, но девушка не понимает языка и может только молить отпустить ее. К ее лбу прикасается чужая, холодная рука, и все тело Элли охватывает агония. Симфония боли и страха стремительно уволакивает ее куда-то внутрь подсознания, где из неведомых глубин небытия восстают страшные, ни на что не похожие существа. Девушка пробирается по лабиринту кошмаров, бежит, спотыкается и падает, проваливаясь ниже и ниже, прямо в пасть огромному клыкастому червю…