«Ох, и подозрительная ты, Евка», — подумала про себя.
— Ну что вы такое говорите! — возмущенно замахала руками Рослана. — Вы же мужняя жена, не такая совсем, как эта… — Она пренебрежительно скривила губы, давая понять, что думает о любовнице мужа. — Вы знаете, что такое честь, и никогда бы не согрешили даже с таким приятным мужчиной, как наш триптон. Да и… — Она виновато запнулась, но, увидев одобрение на лице Евы, закончила: — И хоронить вас в белом собирались, а значит, честь ваша при вас!
— А с баронессой Шатари какие у меня отношения были?
— Шат Вейн просил ее помочь вам освоиться в крепости, на приемы повозить, с аристократами местными познакомить. Их туточка немного, но есть. — Рослана опять поджала губы. — Да вы сказали, что вас это не интересует.
Ой, идиот! Поставить к жене дуэньей любовницу… где мозги у мужика? Или…
— А я знала, что баронесса — любовница мужа?
— Ну… — Рослана отвела взгляд. — Сперва-то не знали, супруг ваш таился, да потом она сама вам сказала.
— Стерва!
— Как есть стерва, ваша светлость!
— А муж у меня, значит, не умен…
— Ну что вы! Он же советник у вашего брата, паладин, лучший в ордене. Ему место магистра пророчат. Красивый, благородный и с талями управляется так, что любо-дорого посмотреть. Да вашего мужа все боятся! Если бы не его светлость, все бы мы погибли. Жаль его. Сгинул в пучине вод!
И она опять шмыгнула носом.
— Пока точно неизвестно, сгинул или жив. — Ева устало зевнула. — Завтра переезжаем в семейные покои.
— А…
— А баронесса Шатари отправится домой.
— А если…
— А если не захочет, отправится кормить рыб. — Ева кротко улыбнулась. Так кротко, что Рослана низко поклонилась и попятилась. — Теперь же ступай, мы сегодня пережили множество потрясений, нужен отдых. — И она махнула рукой, подражая киношным герцогиням. — Я сама ко сну переоденусь. Устала очень. Да и помолиться хочу.
Рослана глубоко поклонилась и вышла, тихо прикрыв за собой дверь. Ева еще несколько минут посидела, а затем подошла к окну и распахнула створки. В комнату ворвался свежий ветер, пахнущий морем и хвоей. Она посмотрела на незнакомое небо, вдохнула полной грудью и тихо шепнула:
— Спасибо за прожитый день, боги этого мира.
Закрыв глаза, Ева лежала в кровати и слушала голоса. Безликие, бесполые, безэмоциональные, но при этом она прекрасно различала их. Три похожих голоса, но в то же время совершенно разных.
— Благодарная.
— Неглупая.
— Забавная.
— Тебе не возвратиться. И ей не вернуться.
— Почему? — встрепенулась Ева. Где-то очень глубоко, на самой периферии сознания мелькнула мысль, а вдруг можно переиграть, вдруг можно вернуться на конюшню и выжить там, в знакомом и понятном мире, в мире, в котором с ней считались, где остались друзья, работа, будущее. — Потому что самоубийца?
— Душа исчезла навсегда.
— В моем мире бог тоже не одобряет самоубийц, — сказала она зачем-то, уже подозревая, с кем ведет беседу во тьме. — Но Еву подтолкнули, она просто была ребенком.
— Ее выбор.
— Цена — ожидание смерти.
— Она не хотела жить.
— Выход есть, но заберу жизнь.
— Выбирай свою правду, потерявшая всех.
— Кто упал, уже не поднимется.