Все так же медленно, чтобы не навредить себе, я села на кушетке. Она являлась единственным предметом в этой комнате. На мне из одежды была только светло-голубая тонкая полупрозрачная рубашка, завязывающаяся на спине.
Я оглядела абсолютно квадратную комнату, пытаясь найти дверь, но никакого намека на нее не нашла.
Как и ожидалось, я не дождалась ответа. Тогда, подойдя к ближайшей стене, я постучала в нее.
Из-за одного неловкого движения, прибор, что был у меня на правой руке, соскользнул и упал на пол, противно пища. Я испуганно вздрогнула. Это был первый потусторонний звук, который я здесь услышала.
Одному из мужчин мне удалось врезать ногой прямо в нос. Его повязка, закрывающая лицо, тут же окрасилась в красный. Медицинский работник взвыл, отпустил мою ногу и схватился за свой нос, тихо поскуливая.
Я тратила последние силы, чтобы вырвать вновь схваченные ноги, но и их мужчинам удалось привязать. Жесткие крепежи сильно терли кожу, оставляя на руках и ногах ссадины, но я не прекращала извиваться.
— Что вы со мной сделали? — я смогла только разлепить губы и прошептать вопрос, хотя мне казалось, что я его прокричала.
***
— Очнулась, наконец? — послышался справа от меня голос. Я повернула голову на звук и увидела Акима, сидящего возле моей кровати на стуле.
— Рина, никто не собирался тебя убивать. Ты получила много серьезных ран, которые за полчаса не вылечиваются. Когда ты падала в овраг, у тебя на долю секунды остановилось сердце, именно из-за этого ты не перенеслась обратно….
— Перелом носа, сотрясение мозга, обморожение, повреждения кожной поверхности на руках и по мелочи синяки и ссадины, — доложил мне Лазурит.
— Полдня и одну ночь.
— Да. И на завтрак ты уже опоздала. Вставай, коли можешь двигаться, а то и тренировку пропустишь, — Аким поднялся со стула, собираясь выйти из комнаты и дать мне возможность переодеться.
— И что, мне даже не дадут справку от физкультуры? — столько травм и вылечить их за одну ночь просто немыслимо.
Только когда за Лазуритом захлопнулась дверь, он, кстати, сегодня был в обычной голубой футболке и джинсах, а не как обычно в форме, я решила встать с кровати.
Очнулась я только тогда, когда комбинезон на уровне живота промок от брызг воды, летевших из раковины.
— Забыл тебе сказать, — как только я переступила порог, произнес Лазурит, словно мы и не прерывали разговор. — В этот раз больше всех баллов набрала ты. Тридцать девять из сорока. Поздравляю.
Небольшой ступор, чтобы осмыслить сказанное.
— Не знаю, я не ставлю оценки и не интересуюсь, как они ставятся, — пожал плечами Лазурит.
— Тебя и так все уже знают, да и Жанна решила… — он замолчал, сконфуженно поджав губы.
— Ладно. Жанна решила, что некоторые захотят тебе отомстить за то, что произошло с их друзьями, — я прикусила губу. Неудивительно, как я могла забыть, что все это из-за меня? — Я знал, что не стоит это говорить.
Я не решилась спрашивать о том, почему меня знают все, это было и так предельно просто. Чего только стоило одно падение из вентиляционного люка в актовый зал.
— Аким? — несмело позвала я.
— Сколько человек погибло? И сколько было всего на момент поступления? — эти вопросы стали терзать меня пару минут назад, когда в памяти всплыло, почему и зачем я здесь. Лазурит молчал, хмуро смотря перед собой.
Эта цифра твердо отпечаталась у меня в сознании. Она кровавыми числами плавала перед глазами. Восемнадцать. Это почти весь мой класс. На мне была вина за восемнадцать смертей.
Мы подошли к большим дверям, даже они были металлические. Такое ощущение, что мы находились в тюрьме, а все из металла для того, чтобы не было возможности поджечь.
Я несмело вошла внутрь. Несколько десятков пар глаз уставились на меня, как будто я была невиданным зверьком. По шеренге, в которой стояли дети, прошелся шепоток. Мне удалось уловить только пару слов, но смысл стал понятен.
Здесь были не все дети, которые учились в Академии, а только где-то человек тридцать. Никого из своей комнаты я не увидела и спокойно выдохнула. По крайней мере, их осуждающие и недовольные взгляды я увижу позже.
— Тихо все! — гаркнул тренер, прохаживающийся по залу. — Повторяю для новенькой. Мое имя Аристарх Никифорович, сегодня я ваш тренер.
— Имя? — Аристарх буравил меня тяжелым взглядом.
Аспид удовлетворенно хмыкнул.
Я радостно выдохнула, все-таки немного справедливости существует. На самом деле мне это совершенно не облегчило задачу. Зал был раза в два больше, того, который был в школе. Пробежать три круга для меня казалось непосильным заданием.
В конце первого круга я уже выдохлась, не представляя, как пробегу еще два. Остальные ученики оказались более выносливыми, в отличие от меня. Когда к концу подошел и третий круг, у меня появилось желание растянуться прямо тут, на полу, но Кифирыч, я не могла оставить преподавателя без прозвища, заставил лезть по канату.
Мне удалось доползти по канату лишь до середины, когда ноги свело судорогой. Боль была дикая, я вскрикнула, разжала от неожиданности руки и упала на маты, хорошо, что те смягчили падение.
— Что? — единственный вопрос, который физрук задал мне. В его голосе абсолютно не было интереса, или волнения, было понятно, что такие происшествия обычны для этого места.
Когда боль унялась, Кифирыч помог мне подняться. Но, как только я встала, ноги опять подогнулись, и если бы мужчина вовремя не подхватил меня, я бы растянулась на полу. Повиснув в руках у Аристарха, я по меньшей мере чувствовала себя неловко. Если честно, то мои щеки просто пылали от стыда.
Несколько раз открывалась дверь, по звуку можно было догадаться, как ребята подходили к своим кроватям и падали на них, как и я.
По голосу я поняла, что это Прасковья, значит, она не погибла. Вероятно, Агния тоже осталась жива.
— Представь себе, да, — поворачиваясь на спину, чтобы меня было хорошо слышно, ответила я. Раньше я язвила не часто, тут же приходилось это делать раз за разом.
— О, мне очень приятно, что вы обо мне думали. Как жаль, что я не оправдала ваших ожиданий, — с наигранной грустью сказала я и села на кровати. Мне нужно было продолжать играть сильную и независимую девушку, которой на самом деле я не являлась.
— Да что вы так смотрите, словно призрака увидели? — не выдержала я.- Да, я живая.
— Она хотела сказать, что ты сегодня чертовски красива, — улыбаясь во все тридцать два зуба, решил сообщить мне Глеб.
— Спасибо, — я знала, что стала выглядеть лучше, но чтобы мне вот так об этом сообщали, казалось чересчур необычным.
«Спасибо» — кивнула я, даже не думая, что он может услышать мой ответ.
«Что?» — я удивленно приподняла бровь.
— Только что, — окончательно сбитая с толку, вслух ответила я.
— Только что поняла, что нет Вениамина. Где он? — выкрутилась я из ситуации, по крайней мере, мне так показалось в тот момент.
Смерть добралась и до нашей комнаты. Его смерть была на моей совести. Неподъемным грузом она легла туда, как тяжелый валун, который не сдвинуть.
— Заткнись! — рявкнул Глеб, злобно клацнув зубами. — Прояви хоть чуточку уважения. Он такой же человек, как ты и я!
— Хороший бросок, — сказал Глеб Прасковье без тени улыбки на лице, девушка смущенно покраснела.
Красная, как рак, Агния, со злостью швырнула подушку обратно в Прасковью, вскочила с кровати и, взяв вещи, вышла из комнаты, с грохотом захлопнув дверь.
— Поздравляю с победой, — спокойным тоном произнес парень, протянув мне руку. Слегка смущаясь, я ответила на рукопожатие. Тут обычный обмен любезностями резко перешел в объятия.
Признание несколько огорошило меня.
— Оставалась минута, я должен был его как-то отвлечь от тебя. Ничего умнее не пришло в голову, чтобы свистнуть.
Он оказался не таким черствым и эгоистичными, каким показался мне в самом начале. И хоть он вчера уже признался в своих чувствах, я и не подумала, что он мог быть серьезен по этому поводу.
— Нет. На что мне сердиться? Только если на то, что ты опять спас мне жизнь, — я ободряюще улыбнулась и подмигнула Глебу.
— Да, — Глеб отошел от меня, гордо расправив плечи, и вновь становясь собой: самонадеянным эгоистичным и гордым юношей.
Я еще еле передвигала ноги, но решила тоже сходить в душ, а то после обеда у нас должен был быть тихий час, на котором мы должны находиться в своих комнатах.