- Бен, - умоляюще прошептала девушка, - пожалуйста.
Он не реагировал никак, словно застыл, закрылся, словно перед ней был чужой человек, в руках которого сталью сверкнул кинжал. Сноук дернул Рей вперед, Бен занес нож, и Рей вскрикнула, когда на ее ладони появился глубокий порез, алая кровь с шипением падала в разогретую чашу, Сноук, прикрыв глаза, бормотал какие-то слова на непонятном языке. Луна сияла с небосвода. Ошарашенная, изумленная Рей тупо смотрела на свою руку.
- И это все? – взвизгнула девушка.
Сноук открыл один глаз, уставился на девушку раздраженно.
- Речь шла о крови, не о жизни, - буркнул, - это ты тут развела трагедию.
Челюсть Рей устремилась строго на юг.
***
- Рей, - Бен плелся за ней от самой деревни, - Рей.
Девушка молчала, в сторону парня не смотрела, демонстративно сама несла тяжелую корзинку с настойками, мазями, а еще с пирожками, пробираясь по скользкой тропе.
- Рей, - нудил парень, - ну Рей.
Нет-нет-нет! Она с ним не разговаривает! С той самой ночи, когда за поздним ужином, больше похожим на ранний завтрак, она, Сноук, Бен и шесть его друзей собрались за огромным столом, ломящимся от еды, праздновать Самайн. Рей слушала истории Сноука, хихикала над шутками парней, невольно сжимала перевязанную руку, которая все еще немного саднила, но демонстративно не замечала Бена, хотя и видела его взгляд побитой…побитого волка, устремленный на нее.
Утром ее проводили до дома, благодарили так долго и так искренне, что девушке, все еще вспоминавшей свою истерику, становилось неловко.
С тех пор прошло три недели, пошел первый снег, который, впрочем, почти сразу растаял, оставляя за собой влажную землю да грязь. Первые заморозки заставляли крепче кутаться в красную накидку. Мази и настойки были приготовлены, заготовки на зиму сделаны и часть из них передана сиротам в доме Платта, колено Люка шло на поправку, а Бен таскался за молчавшей Рей, не отставая. Даже в образе Кайло появлялся, подходя к домику Маз так близко, что старушка грозила ему ружьем, а потом выталкивала Рей на холод со словами:
- Иди уж, явился твой ухажер!
Девушка краснела, отнекивалась и яростно кусала губы, вспоминая их единственный и такой жаркий поцелуй. Она злилась невероятно за пережитый страх, за тайну, которой Бен окружил себя, за его слова, сказанные в ночь Самайна – все равно злилась! Сказать, что она никто, надо же! – и за равнодушие в замке Сноука тоже злилась, за его невозмутимый вид, когда она там умирала от страха.