-Это значит, память о подруге? – Осторожно спросил он.
-Да. И не совсем… Понимаешь, она не просто мне ее подарила, а сказала что это как амулет-заклинатель. Ракушка тянется обратно к морю, и с ней я точно туда попаду. И заставила пообещать, что я отвезу раковину на берег и опущу в воду, чтобы какой-нибудь рак-отшельник взял ее себе. Ведь она не украшение, она чей-то дом. Так что… я верну раковину на родину, и сама ее наконец-то увижу.
Девушка помолчала, тихо добавив:
-Она бы точно расстроилась, если бы узнала…
Он не стал переспрашивать, жалела бы подруга разбитую раковину или испорченную лекарскую стезю.
-Жаль твою ракушку. – Признал он. – Только это всего лишь она разбилась, а не твоя судьба увидеть море. Не надумывай. Это никакой не знак судьбы. Ты можешь поехать туда сама, просто чтобы сдержать слово. И увидеть подругу. Такого стимула ведь тоже хватит?
-Ага. – Хмыкнула она и встала, принявшись убирать упавшее. – Отсюда да пешком до самого побережья, то еще будет путешествие.
-Оплата торговцам, караванщикам или другим путникам, чтобы взяли тебя с собой, будет стоить недорого. Лекаря же вообще бесплатно повезут, еще и приплатят: он при крупном караване так же ценен, как и сильное сопровождение. – Маркус постарался улыбнуться ободряюще, будь возможность то и подмигнул бы. – Как наступят теплые дни, и потянет тебя к югу, то и выступай. А если пешком идти придется, без лошади, то не так уж трудно. Поверь моему опыту.
-А ты там был!? – Она снова едва не упала с табуретки, но сумела выровняться.
-Конечно.
Табуретка скрипнула по полу: девушка плюхнулась на нее в изножье кровати.
-Расскажи – Попросила она с такой надеждой, будто говорила о телепортационном амулете, уже настроенном на морской берег.
Маркус немного растерялся.
-Я как-то не знаю, о чем рассказывать. Вряд ли о морской нежити тебе будет интересно слушать. А больше ничего не припомню.
-Кому что! – Проворчала она, но подвинула стул ближе. – Ну Маркус! Ты же видел море! Какое оно? Правда, что другого берега не видно? А вода там сильно соленая? А… - Она аж дыхание затаила. – Ты видел рыб-крылаток?
Охотник потер подбородок. Признаться, он и сам смутился, поняв что кроме здоровенной рантуги, чьи слизистые ошметки двое суток отскребали от верфи, да пары-тройки морских хватальщиков, ему действительно нечего вспомнить. Если судить по тону девушки, то он будто побывал в прекрасном храме, но запомнил лишь бегающих по полу тараканов.
Но вот крылаток он тоже видел, и теперь вспомнил.
Маркус стал, аккуратно подбирая слова, рассказывать.
…После охоты он сидел на краю пристани, переводя дух. Позади суетились осмелевшие люди, утаскивающие студенистые щупальца и отчищающие деревянные мостки. Охотник не смотрел в ту сторону. У него даже не было настроения чистить оружие, так что испачканный меч валялся рядом, дожидаясь когда у хозяина появятся силы шевелиться. А пока тот взирал на заходящее солнце, которое будто напитанная краской кисть, коснувшись тонкого слоя облаков на горизонте, моментально пропитало их золотым светом, переходящим в персиковый – еще и на море хватило.
На поверхности плясали блики, будто бы там, вдалеке вода сменила цвет или обратилась в жидкое золото. Поверхность успокаивалась, волны под вечер утихали, и охотник отрешился от происходящего за спиной, наслаждаясь минутами отдыха.
И тут из воды выпрыгнула первая рыбка. Распахнув длинные крылья-плавники, ярко-алые в прозрачно-белую крапинку, она пролетела над водной гладью, легонько коснувшись ее кончиком плавника, будто птица пером. И ударив хвостом в последний раз, скрылась в хрустальном всплеске, оставив после себя опадающие капли, отразившие закат и нежно-голубое небо.