Я не мог поверить глазам, а огромный сильный зверь издал неопределенный звук, вернулся к малиновому кусту. Я стоял завороженный, мой мозг не мог быстро уложить это. Раздались шаги, хрустнули ветки, подошел Андроник. Увидел, куда смотрю, сказал просто:
- Звери слушаются отца Сергия.
- Но почему? - я искренне удивился, ведь он не дрессировщик.
Андроник сказал то, что было для него истиной:
- Господь поставил человека над зверями. И если человек искренне служит Богу, звери признают его власть над собой.
Остаток дня работал ошарашенный. Монахи всегда казались несколько смешными, нас так приучили с детства еще в стране Советов. Теперь чувствую стыд. Странное ощущение жжет внутри, хочется извиниться, но за что и перед кем?
Возвращаемся в обитель вечером, связки дров давят на спины. Мне тревожно, внутри родилось новое чувство, расправляет слабые крылышки, тыкается, пытается понять себя. Но все же от него идет еле уловимая теплота и свежесть, мне очень захотелось это чувство сохранить.
Среди домов-келий проходил замыкающим, в одном окне увидел себя. Остановился, снял вязанку, изучающее посмотрел на отражение.
Передо мной стоит высокий молодой мужчина с хорошо развитой мускулатурой. Всмотрелся в лицо, пытаясь заглянуть в глубь. Постарался вспомнить всю предыдущею жизнь, как если бы ее увидели монахи.
Вдруг отражение стало размываться, краски темнели. Пораженно увидел, как вместо меня образовалось черное пятно.
Не помня себя, бросился прочь, замелькали деревянные стены домов. Обнаружил себя у двери отца Сергия. С бешено бьющимся сердцем, приоткрыл дверь, увидел настоятеля.
Отец Сергий молился по четкам; я упал перед ним на колени.
- Крестите меня, отче, - вскричал я. Мой голос дрожал, в животе разрослась глыба льда. - Я заблудший человек. Пустой и темный! Даже в добрых делах руководствуюсь лишь самолюбием, отнюдь не любовью. Как снискать милость, очиститься?
Я не мог поднять глаз, видел всю свою ничтожность. В этом человеке столько добродетелей, но он ни разу о них не заговорил. А я только и думаю, как бы раздуть и выпятить свои. С глаз на пол упала первая капля, так стыдно мне еще не было. Но впервые не стал находить оправдания, напротив немилосердно жег этим чувством сырость внутри.
Может от сильного напряжения, на миг словно очутился наедине с солнцем. Оно заполнило все вокруг, стала видна вся грязь внутри меня, и как солнечный луч на плечо легла рука отца Сергия.
Мир перед глазами стал прежним, та же келья. Настоятель взял что-то со стола. Еще раз внимательно посмотрел на меня, протянул свиток.
- Изучи символ нашей веры, - сказал он. - Бодрствуй эту ночь, молись. А на рассвете проведем Таинство.