Мне семь. Я в панике. Истерика почти бесконтрольна. Это я сейчас понимаю, просматривая сон в сотый раз. А тогда, в моей детской реальности, я не могла осознать всего случившегося.
Конечно, вполне логично, что моё детское подсознание нарисовало мне героя – спасителя, что забрал боль из души и успокоил, прижав к своей груди, как прижимал папа, когда я плакала. Странно, что этот мой психоз затянулся так надолго. И странно, что мои новые родители не разубеждали меня, не пытались скормить психологам, а даже в некотором роде потакали моей выдумке. Странно. Но и это я переросла. Поняла, осознала. Психологическая травма детства проявляется только вот такими редкими, но реалистичными снами, где я не разрешаю оторвать себя от груди Алекса ни медикам, ни полицейским. И он так и уносит меня на руках, в мой новый дом, к новым родителям, и обещает всегда быть рядом и защищать. И всегда этот сон заканчивается нашим расставанием. Он уходит в мерцающее марево портала, не оборачиваясь, а я остаюсь плакать и ждать его возвращения. Ждать выдумку своего травмированного подсознания. И ведь ждала же… Пока не выросла.
Открываю глаза, чувствуя, что лицо мокрое от слёз.
- Его нет, и никогда не было, - я тихо выговариваю потолку жестокую правду, снова и снова заставляя себя поверить. – Я здоровая, цельная личность, я не верю в призраков прошлого. Я живу дальше.
Дав себе установку, провожу день в относительно ровном состояние. Отнекиваюсь от похода с семьёй на соревнования мелких, в надежде сбежать до их появления из дома на вечеринку. И вот я уже практически готова отправляться, уже даже такси вызвала и намарафетилась королевой вампиров, когда в мою комнату без разрешения вошел он. Призрак моих детских снов. Мечта, придуманная глупой девчонкой. Конечно, я не сразу адекватно отреагировала, вообще не поняв, кто вторгся в мою святую детскую комнату. Но когда узнала Алекса, прекратила хаотичное метание всего и сразу.
В пользу моего вернувшегося сумасшествия говорила очень быстро затягивающаяся рана на рассеченной брови Алекса. Регенерация девяностого уровня? Да и моя меткость тоже оказалась просто феноменальной. Тоже плюс в пользу зарождающейся истерики. Он не изменился ни на йоту. Как был молодым и красивым в моем воображение, таким сейчас и стоял передо мной. Только кровь с лица рукавом вытер недовольно. И еще, какие-то права на меня предъявляет, командует. Так, кажется мне надо нечто большее, чем просто аутотренинг, что я не псих. Возможно, даже помощь специалистов понадобится.
Размышлять – то я размышляю, а со своим персональным глюком диалог всё равно веду. И обиду ему высказываю, что и ждала его и плакала, а потом уверовала, что он лишь плод моего воображения и больше не нужен мне. Всё. Слишком поздно. Возможно, я еще до чего-то договорилась бы, не поцелуй он меня, сжимая в крепких объятиях. Настолько крепких, что, кажется и не человек он вовсе из плоти и крови, а один и папенькиных псов. И почему я раньше не подумала, что он может быть не человеком?