Валера обнаружил одну из стюардесс, которую группа каких-то кавказцев прижала к стене. Времени на уговоры нет. Витковский вскинул автомат и пятью выстрелами радикально прекратил явно «романтические» поползновения горячих горцев.
Выстрелы уже не казались такими громкими, так как Валера ещё не отошёл от пальбы и взрыва на КПП складов.
– Очнись! – наотмашь ударил он стюардессу ладонью по щеке. – Мальчика не видела, девять лет, волосы соломенные, глаза серые, взгляд грустный, одет в белый костюм. Ну?!
По глазам стюардессы он понял, что она что-то знает.
– Говори, сука, иначе я тебя искалечу! – заорал на неё Валерий.
– Он там… – дрожащей рукой она указала на дверь медпункта. – Там… Пожалуйста…
Валера забыл о стюардессе и ворвался в медпункт. Там два доктора пытались оказывать помощь хоть кому-нибудь.
Валера взглядом обвёл эрзац-кушетки, которые собрали из экстренных наборов для самолётов, пока не нашёл своего сына.
– Витя… – из груди Валерия будто кусок вырвали. – Витя…
Он подскочил к своему сыну и посмотрел на его перебинтованную голову.
– Отец? – раздался вопрос из-за спины. – Сочувствую.
– Что случилось? – спросил Витковский отстранённо.
– Открытая черепно-мозговая травма, чудо, что он ещё дышит. – ответил равнодушный и усталый голос врача. – Если не оказать помощь, он умрёт.
– Так окажите! – прорычал поднимающийся на ноги Валерий, разворачиваясь к врачу.
– Связи нет, у нас нет оборудования, отправленный за подмогой санитар исчез. – развёл руками врач. – Мы его стабилизировали, но нужно везти в нейрохирургию, а на улице… Сам, наверное, видел…
Для Валерия Конец Света начался только сейчас.
Часть вторая
Глава одиннадцатая. Шестьдесят лет до увольнения
– Из Первоуральска прибыли добровольцы. – заглянул в номер мотеля старший лейтенант.
– Сразу веди их к контрам. – донеслось оттуда.
– Есть, товарищ подполковник. – козырнул старлей. – Идёмте за мной.
Александр, Павел, Пётр и Фёдор прибыли к школе № 41, в которой военные раздавали оружие и записывали в ополчение.
Чёрные люди – явление непонятное, упорно и большим числом лезущее из болот и говорящее на непонятном языке.
В город чёрные особо не совались, предпочитая обретаться в лесах, но ни о каких междугородних передвижениях речи сейчас не идёт. Убивают на месте.
– Адрес постоянного проживания, Ф.И.О., род деятельности, место постановки на воинский учёт, если служили. – потребовала данные женщина в аккуратной повседневной форме женского образца. – И паспорт предъявите.
– Витковский Александр Сергеевич… – начал сообщать свои анкетные данные Александр, доставая из внутреннего кармана пиджака свой новенький паспорт.
Паспорта вновь ввела администрация Екатеринбурга, получили их далеко не все, но сотрудники зарегистрированных в мэриях компаний и организаций получили их в первую очередь.
Сложностью могла показаться идентификация личности, так как черепа очень похожи друг на друга, но всё решилось благодаря индивидуальным шильдикам, прикручиваемым на четыре шурупа под левую лопатку, а также высококачественным фото. После многих лет пребывания в различных условиях черепа людей успели приобрести ряд уникальных особенностей, поэтому одинаковых черепов просто не бывает. Процесс переписи населения всё ещё идёт, но близится к завершению. Истинной численности «ни жив-ни мёртв» населения пока публично не оглашали, но в народе предполагают, что сейчас по городу Первоуральску ходит раза в три больше населения, чем раньше.
Когда заполнение анкеты было закончено, женский костяк в звании майора подняла голову и уставилась на Александра.
– Морская пехота… – произнесла она. – Какими оружием овладели во время несения воинской службы?
– АК-74, РПГ-27… – перечислил Александр весьма небогатый перечень оружия, из которого ему доводилось стрелять.
– Как обычно. – скептически хмыкнула майор. – Вот квиток, пройдите в спортзал. Следующий!
Следующим был Паша, но Александр не стал дожидаться непонятно чего и пошёл в спортзал.
Там происходило что-то отдалённо напоминающее ярмарку: костяки в форме стояли за партами, на которых были разложены различные виды ручного вооружения, а костяки в гражданском томительно ожидали своего черёда в неживой очереди.