Джек не понимал, что ему настолько не нравилось, и как всегда, решил не задумываться без видимых на то причин. Он бодро вдохнул свежий воздух, и приложив указательный палец к стеклу начал выписывать узор в виде забавного котенка, который вырисовывался искристым морозом и постепенно оживал с помощью магии. Мальчишка сидел к окну боком и по идее мог без особых усилий увидеть котенка. Но… этого не происходило, темноволосый мальчик продолжал сидеть и понуро вздыхать, смотря на зажатую игрушку в руках.
«Даже внимания не обратил!» — возмущенно подумал Джек и нетерпеливо, словно пытаясь доказать с большим упрямством, создал еще нескольких котят, которые начали оживать и приобретать более объемные формы, плавно кружа и смешно подпрыгивая возле серых штор.
— Мартин, сынок, ты убрался в комнате? — дверь в детскую неслышно отворилась и на пороге показалась миниатюрная женщина, с темными волосами и карими глазами, такими же, как и у мальчика. Сразу стало понятно, что это — его мама. А женщина, тем временем, спешно вытерла руки об фартук, который был на ней надет и слегка испачкан в муке и подошла к своему ребенку, оглядывая беспорядок в комнате.
— Я уберусь позже…
— Но почему? — женщина присела рядом с ним, попутно собирая игрушки в одну ровную стопку, — Ведь, я предупреждала, что через три часа к нам доберется наша родня, и в том числе, твой кузен, они устанут с дороги и Патрик будет спать в твоей комнате, потому я и прошу тебя прибраться, малыш.
Судя по тому, что намечался интересный разговор, в ходе чего Джек мог выяснить, почему ребенок столь грустный, он пролетел через стекло и полностью убедившись, что его никто, пока что, не заметил, устроился на подоконнике, свесив ноги на мягкий, древесного цвета ковер. А тем временем Мартин, недовольно посмотрев на конструкторный кран, который собиралась убрать его мама, быстро выхватил игрушку из её рук и отшвырнул в дальний угол комнаты.
Разноцветные кубики разлетелись по комнате с характерным пластмасовым звуком, и в комнате наступила гнетущая пауза.
Увиденное не только ошарашило Джека, но и завело в тупик непонимания. Ледяной Дух совершенно не понимал, чем вызван этот внезапный каприз мальчишки. Он, естественно, за всю свою жизнь много раз сталкивался с капризами детей, но в них никогда не было столько ожесточенности и отрицания самого детства, сколько Дух увидел на крошечный миг в глазах этого ребенка.
— Я не хочу! Не хочу, чтоб они приезжали! Не хочу праздновать этот дурацкий праздник и стоять вместе со всеми под дурацкой рождественской елкой!
— Мартин! — потрясенно возмутилась женщина, недоуменно смотря на сына, — Ты не можешь так говорить! Тем более это Рождество и наши близкие приедут к нам на все праздники, и Новый Год, и, так же, на зимние каникулы останутся. Нельзя ведь, сынок. Они и так прилетают к нам только один раз в год.
И Джек даже закивал, пытаясь поддержать в этом маленьком конфликте мать ребенка, забывший напрочь, что его не видят. Он всё четче ощущал, что неприятное ощущение в душе нарастает, и всё четче понимал, что где-то уже сталкивался с этим ощущением…
— Ну и что? — тихо буркнул ребенок, упрямо рассматривая треснувший красный кубик в руках, — Мне не интересны ваши празднования, и вообще… Я ведь должен буду с Патриком делить приставку и компьютерные игры! А я хочу играть сам!
Будь Джек физически материален, то окно позади него со звоном затряслось от внезапного удара, потому как Дух резко отшатнулся назад, с неверием смотря на ребенка. Маленький Мартин уже таковым не считался для Джека, ведь этот ребенок рассуждал как взрослый и черствый человек… Потерявший веру и…
«…Детство?» — панически выявил самое точное слово в своей голове Хранитель Радости.
— Тоже мне, маленький Эбенезер Скрудж нашелся, — тихо прошипел Фрост, но пока совсем не злобно, а скорее негодующе.