Мэйбл всего-то отпросилась с репетиции, чтобы быть на первом уроке. Каком? Истории, разумеется. Сложно было терпеть факт появления чего-то, что моя сестрёнка считала более важным, чем репетиции. Я вполне спокойно относился к любым её «влюблённостям», когда это касалось одноклассников или кого-то из драм-секции. Но это почему-то казалось мне неприемлемым. Так как причин, почему она пару недель не может влюблённо вздыхать по новому преподавателю я не нашёл, то решил держать язык за зубами. Поэтому, половину дороги мы шли в абсолютной тишине. А когда эта половина осталась позади, лицо «света очей моих» исказилось от ужаса. Выкрикнув что-то вроде «через десять минут буду» — она умчалась с невероятной скоростью обратно. Десять минут я честно засёк, подождал, и даже лишние три секунды выждал, но потом моё терпение лопнуло. Зная Мэйбл, она могла задержаться и на полчаса, и на час. А потом передумать и вовсе не прийти.
В очередной раз шагая по пустым улицам, я размышлял о том, что у меня, как не крути, шансов быть сбитым машиной в разы меньше, чем убитым какой-то потусторонней тварью. То, что я так и не узнал, чем она являлась, довольно сильно нервировало. В конце-концов, я обещал не нарываться, а поиски — ни капли не опасны. Конечно, у меня было не так много времени, да и достоверного источника под рукой также. Не то, чтобы сгоревшие дневники были самым ужасным, что произошло в тот день, но картинка ещё долго стояла у меня перед глазами.
У некоторых кабинетов стояли ранние пташки, о чём-то беззаботно болтали. Прохожу мимо них и что-то заставляет ускорится. Сорок первый и сорок второй кабинеты остаются позади. Замираю в шаге от двери в кабинет истории. «Мэйбл как-то долго» — довольно неуместно звучит у меня в голове. Делаю шаг к окну. Не я же на урок спешу, да и портфель не особо тяжёлый. Подождать минут десять до урока не сложно, ведь так? Ну или хотя-бы Мэй дождаться. И как в наказание за мои мысли, звучат шаги на лестнице. На всех парах мчится к кабинету. Резко затормозив, чуть ли не падает, пытается отдышаться. Без слёз не взглянешь — волосы растрёпанные, блузка выбилась, юбка помялась, да ещё и туфли где-то умудрилась испачкать. Она на секунду останавливается, пытаясь разровнять блузку, но потом бросает это дело, направляясь в женский. Подёргав за ручку, осознаёт, что после вчерашнего его так и не открыли. В такие моменту у неё действительно пугающее выражение лица — в глазах кипит ненависть, брови нахмурены, зато улыбается о все тридцать два. Будто бы предвкушает удовлетворение от чьей-то казни. Жуть да и только.
— Подержи. — Командует она, сунув мне в руки зеркало. Пытается привести волосы в порядок, но каждый раз распускает несчастный хвостик. Достав из рюкзака обруч, надевает его. Она давно не носила его. Очень давно.
— Тебе идёт. — До сих пор не знаю, что в тот момент толкнуло меня сказать это.
— Всё в порядке? — Взгляд смягчается, и я на минуту-другую теряюсь.
— А не должно быть? — Отдаю ей зеркало, когда она заканчивает поправлять воротник.
Мэй пристально смотрит на меня какое-то время, а потом забрасывает всё в рюкзак, закидывает его на плечо и заходит в класс. Медленно захожу за ней, со всей силы стараясь смотреть в сторону своего места. Но глаза непослушно скользят в прямо противоположную сторону, заставляя снова встретиться взглядом с чёрными, холодными глазами. Теряюсь, чуть не роняю стул, лоб покрывается испариной. Ужасное начало для утра.
— Ты точно в порядке? — Мэйбл отрывает взгляд от предмета воздыхания, обеспокоенно глядя на меня.
Только в тот момент мне хотелось обратного — чтобы она не обратила на это внимания. Ведь в итоге момент стал ещё более неловким.
— Бессонная ночка? — Отложив явно не журнал, спрашивает Боуен. У меня мгновенно пропадает дар речи.
— Да, у него-
— Мэйбл!
Я выкрикиваю слишком эмоционально, что привлекает ещё больше лишнего внимания. Тут же приземляюсь на стул, уперев взгляд в парту, без сил пошевелиться. Не хватало ещё, чтобы каждый знал — шестнадцатилетний Диппер Пайнс до чёртиков боится ночных кошмаров.
— Прости. — Шепчет Мэй, опуская взгляд.
— Не из-за вчерашнего ли? — Иногда я забывал, что некоторым людям не свойственно смятение. В такие моменты жизнь награждала меня подобными людьми. — Ты не похож на особо впечатлительного. И что же ты делал с группой, спускавшейся в медпункт, м?
«А собственной смекалки не хватает?» — тут же звенит у меня голове, но я всё ещё не в состоянии пошевелить языком. К счастью. В тот момент я мог бы сказать много лишнего.