Проклиная свою судьбу, я всё же спустился купить чего-нибудь Мэйбл — сложнее всего было выбрать то, чем она не сможет испачкаться, — и заодно себе. Людей было в разы больше, чем обычно, потому пришлось немало ждать, но я никуда и не спешил. Спокойно оплатил, спокойно взял. А чего волноваться? Минуты покоя и так слишком редкие, чтобы терять их по таким пустякам. Потом занёс «перекус» Мэйбл, доел своё и решил всё же пройтись. И это было довольно плохим решением.
–…сам разозлил его, поэтому будь паинькой, и не спеши. — Я резко затормозил, услышав голос Кассандры.
— Я и не собирался. Просто не хочу иметь дела с последствиями. — Голос Боуэна звучал не менее узнаваемо. Разве что что-то в нём было иначе. Какая-то мелочь.
— Поэтому не мог выбрать место для разговора получше?
Я крайне тихо, затаив дыхание, спустился на пару ступенек вниз.
— Будто бы это что-то меняет. — Недовольно «ответил» историк.
— Как пожелаешь, дорогой. — Услышав последнее, я тихо спустился к залу и занял своё место.
Когда осталось минут десять, все начали сходиться. Зрителей немало, но поубавилось. И я мог их понять. Единственный, кто выложился даже лучше, чем на генеральной репетиции — Гамлет. Пусть я и слышал его крики о том, что он потерял текст, когда разговаривал с Мэй, по знанию сценария это не было заметно. Правда, когда он вышел на сцену, первые пару минут выглядел так, будто бы его весь перерыв поили успокоительным. К счастью, это вскоре прошло и можно было насладиться хоть его игрой. Можно было бы, но…
В этот раз француженка не опоздала, и успела даже минут с десять посидеть на первом ряду. А потом пришёл Боуэн. Он занял ближайшее к выходу место на пятом ряду и, облокотившись на свободное «кресло» впереди, без капли интереса смотрел на сцену. Заметив его каким-то левым чувством, Кассандра ушла с места и села рядом с ним. На это было сложно не обращать внимание, хотя бы по той причине, что француженка была единственной, кто позволял себе вставать с места. Ну, и ещё дамочка с тремя детьми. Поэтому у меня особо выбора не было. Не на сцену же смотреть. Там был ужас.
Мэйбл после смерти Офелии переигрывала так, что стоило бы внести это в «То, как какую игру вы вылетите из драм. Секции». Даже сама Офелия, казалось, не столь сильно была огорчена своей кончиной. Да что там она, у Гамлета столько эмоций не было. Потому я смотрел на сцену только изредка и не без отчаяния.
Желание покинуть зал и так, казалось, достигало предела. Но жизнь умеет удивлять. Где-то ближе к концу пьесы, на моменте разговора Гамлета и Горацио, я поймал на себе взгляд «самой скучающей фигуры». Конечно, случись подобное немного раньше, я бы внимания не обратил. Мелочь, как-никак. Да только после той «стычки» у меня всё внутри сжималось стоило мне просто заметить Боуэна. А тому всё равно. Понял, что я заметил, и лениво перевёл взгляд на сцену. Там хоть что-то более менее интересное стало происходить.
Финальные сцены, а в особенности сцена битвы — выглядели и впрямь хорошо. Наблюдая за движениями Лаэрта, я против воли вспомнил, как Мэй однажды сказала, что один из труппы ходит на фехтование. И им явно был не игравший Гамлета. Тот был хорош в актёрском искусстве, но шпагу он держал как копьё, не иначе.
Наконец, последняя сцена осталась позади, актёры поклонились и ушли со сцены. Я откинулся на спинку стула, понимая, что ждать осталось всего-ничего. Во всяком случае сравнительно с тем, сколько я вытерпел. Вытерпел сидеть на одном месте. Привык к подобному, но пройтись-размяться тоже полезно. Чтобы не отсидеть пятую точку, нужно найти на неё приключений. А это у меня всегда получалось на отлично. Правда, в этот раз мне снова повезло, и не досталось. Второй раз подслушать разговор, и дважды не быть отчитанным — это талант. Вообще, я тогда даже не стал сбегать. Сами виноваты — стали на первом этаже, у лестницы. Я просто спускался — имею право.