Ей кажется, что она похудела, придя к этому выводу утром, собираясь на работу. Кожаная портупея свободно висела на ней, и Гермионе пришлось с помощью магии ушивать ремни, подстраивая под себя. Аппетит потерялся еще неделями ранее, когда она узнала о своем «клиенте». Драко занимал все мысли. Вкручиваясь и оседая в голове.
Ее богатый словарный запас кончался, когда речь шла о Малфое, заменяя его на достойные к этому мужчине слова:
Пиздец.
Блядь…
Гермионе снилось, как она бежит в темноте, отбиваясь от Пожирателей, бросаясь в них смертельными проклятиями, промахиваясь. Ее злило это. Она слышала смех. Их отвратительный смех. И в конце той темноты стоял он. На его лице была издевательская улыбочка, а горло обрамляла кровавая цепочка пореза. Малфой ничего не говорил, но она понимала на подсознательном уровне, что он знает. Знает, что она видела всё и ей понравилось.
Длинные пальцы…
Хриплый стон удовлетворения…
«Мерлин, хватит…»
Грейнджер идет к лифтам, совершенно не смотря по сторонам, ей не хочется никого видеть. Это ее защитная реакция. Если она не видит никого, то и ее не видно.
— Утро…
Гермиона переводит взгляд на того, кто потревожил ее и почти закатывает глаза, но вовремя собирается и улыбается.
- Доброе утро, Толиус.
В отличие от нее, он выглядит свежо и бодро. Мидлл протягивает ей картонный стаканчик маггловского пряного кофе. Гермиона быстро благодарит и, стараясь не задеть его пальцы, принимает напиток. Она знала, что коллега был магглорожденным и жил в западной части Лондона. И часто приносил кофе, покупая его по пути на работу. На этом его привлекательность заканчивалась, сменяя мерзкими завуалированными подкатами.
— Как дела? — продолжает он, попутно нажимая кнопку лифта.
«Отвратительно» — хочет ответить она, но из горла ползет привычное:
— Все замечательно, Толиус. Как у тебя?
Аврор что-то говорит про открывшийся неподалеку ресторанчик с морской кухней, пока они заходят в лифт. Гермиона привычно фильтрует его намеки и смело отправляет в мусорную корзину. И как только хочет потянуться, нажать кнопку, впереди вырастает фигура.
«Боже, за что мне это»
Почти секунду Малфой зависает в коридоре. Она уверена, что он размышляет над тем, зайти ли ему в лифт или подождать следующего. Но он уверенно шагает вперед, становясь справа от Грейнджер. Конечно! Конечно, его гордость и нравы не позволят ему струсить и уйти, думает она.
Гермиона готовится к зрелищу. И как только об этом думает, коллега начинает говорить.
— Что-то здесь отвратительно завоняло, — намеки совершенно прозрачны. — Гермиона, как думаешь, намерено ли он спрятался под боком у Кингсли?
Гермионе до одури хочется повернуть голову вправо, чтобы увидеть все эмоции на лице Драко. Но она сдерживает себя, продолжая молчать, не отвечая на бред Мидлла, а он в свою очередь только разминался.
— Посмотри, неужели он пытался повеситься, освобождая нас от этого груза?
И Толиус попадает прямо в яблочко. Потому что Грейнджер ведется на эту уловку и косит взгляд прямо на Малфоя. Что-то обрывается у нее внутри, когда она замечает из под ворота рубашки розовый шрам, поставленный ею. За это время его шея два раза столкнулась с ее метками. Татуировкой, которую Гермиона вынуждена была поставить и длинным порезом, который вообще не входил в ее планы.
Бедро девушки начинает гореть. Прямо в том месте, где лежал нож. Она познакомила Малфоя с лезвием, находясь в какой-то белой горячке, когда ощутила власть над его телом. У нее никогда не было садистских замашек. Они объявлялись только находясь рядом с ним.
Толиус что-то мямлит, а эти двое замершим грузом стоят, смотря прямо перед собой. Гермиона боковым зрением замечает движение. И вновь смотрит, приклеив к нему взгляд. Драко устало, молча, как-то пассивно-агрессивно достает из внутреннего кармана пиджака портсигар, тянет своими блядскодлинными пальцами за край сигареты, прикуривает без помощи палочки.